Лиза чихает, её подташнивает от разбуженного весной и пригнанного ветром запаха гнили. Что же будет в жару?!
– Гриф, пожалуйста, возьми след, – молит она свою собаку.
– Запах перебивает, запах мешает! – защищает Гоги Грифа. – Или долго боролись здесь. Видишь, как он старается понять!
Гриф чихает.
Сумерки быстро съедают цвета. Небо из голубого превращается в серое. Заборы, дома – весёлые в солнце, сейчас на глазах чернеют.
– Пожалуйста, Гриф, пожалуйста! – уговаривает Лиза пса и кладёт руку на его голову.
Но Гриф не реагирует, как обычно, улыбкой и пляской хвоста. Медленно движется к лесу.
– Что им понадобилось в лесу? Ни ягод, ни грибов.
Но они с Гоги послушно следуют за Грифом.
Звонит Гогин телефон.
И скоро Пётр с Николаем их нагоняют.
Гудят далеко машины, летят высоко самолёты, всё ближе запах гнили, и тошнота кружит голову.
Гриф уже бежит. И неизвестно, сколько минут – десять, двадцать, все они так бегут за Грифом. Лишь запах, бьющий ветром им в нос, царит в сгустившихся сумерках. Почти темнота. Лишь месяц, вдруг явившийся в небо.
Контраст между засветившимся небом, чёрными заброшенными домами вокруг, блёклым светом фонарей и запахом.
Скорее, Гриф, скорее!
Гриф кинулся броском вперёд и помчался.
– Он нашёл их! – кричит Пётр, шарит фонарём впереди. – Они там!
Ещё быстрее все побежали.
– Жора! Дима! – кричат на разные голоса.
Из запаха, из вони рассыпаются огни. Не фонари, прожектора шарят окрест.
– Почему на полигоне так светло?
– Там люди живут, Лиза! Те, кто сортирует бумагу, железо, пластику. Целое поселение. И, конечно, умельцы провели свет и в халупы, – на ходу объясняет Николай. – И очень сильные прожектора!
Ближе, ближе вонь. Грифа не видно.
Какой ужас! Зачем с детьми приехала сюда?
Гриф взлаивает радостно.
– Нашёл их! – задыхаясь, шепчет Лиза.
Скорее, скорее! – торопит себя она, хотя уже ёкает под ложечкой.
– Они там! – почему-то очень тихо говорит Николай.
В этот момент звонит его телефон, и раздаётся его сдавленный крик:
– Скорее, прочитана запись в диспетчерской, Варвару поволокли на полигон! Скорее!
– А-а-а! – истошный крик.
На последнем дыхании Лиза влетает в ворота.
Длинный тощий мужик держит за шкирку Диму. Жора бьёт его по коленям.
А два мужика волокут кого-то к громадной железной машине.
– Алесь! – истошно кричит Николай, выхватывает пистолет и стреляет. Огромный мужик, облитый жёлто-белым светом прожектора, падает. – Алесь! – Николай несётся к невысокому мужику, кричащему: «Кощей, включай! Всех подряд!» Но Дима вывернулся из рук Кощея и теперь оба – Жора и Дима – вцепились зубами и руками в ноги Кощея, и тот вопит и пытается оторвать их от себя. Наконец отрывает и несётся прочь.
А Гриф мёртвой хваткой вонзается в холку человека, держащего Алеся.
И всё вместе – «мама!» – вопль Жоры и его тельце, прильнувшее к ней, крик Николая: «Алесь, где Варежка? – и в трубку: – Немедленно на полигон, оцепить. Одному прострелил ноги, другого треплет собака, третий бежит в гору», неожиданное Димино – «мама!», и тяжесть на её руке, длинная фигура Кощея, бегущего под прожектором в гору из мусора, и глаза Алеся.
Наконец, Гриф оторвал от Алеся истошно орущего человечка, в котором Лиза узнала Аниного мучителя. И тут же падающего Алеся с двух сторон подхватили Николай и Гоги. А Пётр пытается уговорить Грифа продержаться ещё несколько минут, но не убить.
– Пожалуйста, Гриф, не задуши. Мы ему такую казнь придумаем.
Звонит телефон. И Николай кричит:
– Слава Богу, ты в порядке. Нет, не пропал, Варежка. Не пропал! На полигоне. Приезжай скорее!
Алесь смотрит на неё. Лиза прижала к себе детей и смотрит на Алеся. Как он изменился! Это совсем не тот мальчик, которого она знала!
– Ну, спасибо, пацаны, вы моему другу жизнь спасли, – говорит Николай мальчикам. – Моему брату. Вы, пацаны, такую гадину задержали! Вам, пацаны, полагается награда! Обязательно будет вам награда. Вы спасли моего единственного друга, моего брата! – повторяет снова.
Подступает тошнота ко рту. Всё пляшет вокруг. Алесь – лучший друг Николая? Пётр знает Алеся?
Её дети спасли жизнь Алесю!
Алесь смотрит на неё. Она смотрит на Алеся. А потом смотрит на Гоги. Гоги крепко держит Алеся под руку и не даёт ему упасть. Сейчас он сам рухнет под тяжестью Алесиной руки. Гоги смотрит на неё, и в его глазах – мольба, и страх, и радость.
– В клетке… магнитофон. Варежку не успели…
– Алесь, потом, пожалуйста, – уговаривает его Николай. – Всё потом. Что за клетка? Спасибо, Алесь, что ты жив!
Алесь неотрывно смотрит на неё. И Гоги смотрит на неё.
И месяц. И звёзды.
И милиция.
Теперь светло, как днём. Много прожекторов шарит по горе вонючего мусора и высвечивает строения вдалеке и перед ними уложенные спрессованные пластиковые бутылки и отдельно картон с газетами.
Лиза изо всех сил прижимает к себе мальчиков, не оторвать их от неё.
– Я тут весь мусор переверну! Какого чёрта вы тут делаете? Работать не умеете. Наверняка не в первый раз… – Николай из рук в руки передаёт милиционерам мужика, которого трепал Гриф. Тот виснет на руках милиционеров.
Спасибо тебе, Гриф! Ты спас нашего Алеся! Ты почти убил того, кто насиловал, калечил Аню! Спасибо, Гриф!
– Зовут его, мальчики, Херувим, так называет его мой друг, мой брат. Кощея возьмёте наверху. Он не мог далеко убежать.
Алесь смотрит на неё.
Гоги смотрит на неё.
Въезжает на полигон машина, распахивается дверца, Варвара чуть не падает.
Варвара?! Как странно. Она совсем не похожа на ту женщину, что приезжала к ней за разводом. Длинные волосы, шапочка из русых волос. Глаза испуганные.
Варвара кидается к Херувиму, со всего маха бьёт его по лицу, раз, ещё раз!
И смотрит на Алеся. У неё глаза маленькой девочки, увидевшей чудо.
– Видишь, Варежка, он живой! – Николай обнимает её за ходуном ходящие плечи.
– Варя! – На носилки укладывают большого толстого человека, а он зовёт: – Варя! Подойди, Варя. Прости, Варя. Я не хотел. Это всё он!
Лиза смотрит на Варвару.
Лиза смотрит на Алеся.
Лиза смотрит на Гоги.
И изо всех сил прижимает к себе своих сыновей.
