Я с явным облегчением перевела дыхание.
— И я думаю, что тоже посмотрю на эту процедуру, — добавила королева раньше, чем я успела выдохнуть.
Самая неудачная мысль на свете, подумалось мне. В присутствии королевы Амелия стушуется так, что вся ее магия завянет. Но разве можно сказать королеве, что ее присутствие нежелательно?
Когда королева объявила, что хочет посмотреть, Питер Тредгилл поднял острый взгляд.
— Не думаю, что тебе следует ехать, — произнес он, обращаясь к королеве. — Близнецам и Андре трудно будет охранять тебя в городе в подобной округе.
Я удивилась: откуда король Арканзаса знает, что это за округа, где Хедли жила? На самом-то деле это тихий жилой район среднего класса, особенно если сравнить с зоопарком, где находится вампирский центр — с его постоянным потоком туристов, пикетчиков и фанатиков с камерами.
София-Анна уже готовилась к выходу. Эта подготовка состояла во взгляде в зеркало, проверившем, что безупречный вид так и остался безупречным, и надевании туфель на очень высоких каблуках, скрывавшихся под столом — она сидела босиком. Эта подробность как-то вдруг приблизила ко мне Софию-Анну Леклерк. Из-под глянцевой внешности выглянула реальная личность.
— Тебе, наверное, захочется, чтобы нас сопровождал Билл, — обратилась ко мне королева.
— Нет! — рявкнула я.
Да, личность есть — очень неприятная и жестокая.
Но королева непритворно удивилась. Ее супруг был разгневан моей невежливостью — он вскинул голову, уставился на меня горящими от гнева глазами, — но королеву моя реакция просто застала врасплох.
— Я думала, что вы вместе, — сказала она идеально ровным голосом.
Я прикусила язык, чтобы не выдать первый же ответ — вспомнила, с кем говорю. Ответила я почти шепотом.
— Нет, это не так. — Набрав воздуху в грудь, я сделала над собой усилие и сказала: — Я приношу извинения за свою резкость. Пожалуйста, простите меня.
Королева просто посмотрела на меня еще несколько секунд, и я совершенно не могла понять ее мыслей, эмоций или намерений. Как будто глядишь на старинный серебряный поднос — сверкающая поверхность, сложный узор, и на ощупь твердое. Как могло Хедли хватить авантюризма, чтобы спать с этой женщиной — мне просто не понять.
— Ты прощена, — сказала она наконец.
— Ты слишком терпима, — сказал ее муж, и наконец-то его оболочка стала где-то тоньше. Губы искривились в гримасе вроде оскала, и я поняла, что быть в центре внимания этих сверкающих глаз мне ни секунды не хочется. Как азиатская девица в красном на меня смотрит, мне тоже не нравилось, а при взгляде на ее стрижку у меня холодок по коже пробегал. Бог ты мой, даже старушка, которая три раза в год приходила делать бабуле перманент, справилась бы лучше этого Безумного Газонокосильщика.
— Питер, я вернусь через час или два, — сказала София-Анна очень отчетливо, голосом, которым можно было разрезать алмаз.
Коротышка, стоявший у нее за спиной, с тем же ничего не выражающим детским личиком оказался рядом с ней и протянул руку, чтобы она оперлась на нее, вставая. Наверное, это и был Андре.
Атмосфера сгустилась так, что хоть ножом ее режь. Ох, как мне хотелось оказаться подальше отсюда!
— Мне будет спокойнее, если Нефритовый Цветок будет находиться при тебе, — сказал король и показал рукой на девушку в красном.
Ни фига себе Нефритовый Цветок. Скорее уже Каменный Убийца.
Выражение лица азиатки при словах короля не изменилось ни на йоту.
— Но тогда никого не останется при тебе, — возразила королева.
— Не совсем так. В этом здании полно охранников и преданных вампиров.
Даже до меня дошел этот нюанс. Охранники, принадлежащие королеве, отдельно от преданных вампиров — очевидно, тех, которых привез с собой Питер.
— Тогда, разумеется, я буду горда, если меня будет сопровождать такой боец, как Нефритовый Цветок.
Фу-у… Не знаю, всерьез ли говорила королева или просто ублажала своего мужа, принимая его предложение, или хихикала в рукав по поводу его примитивной хитрости — чтобы шпион его был при ней во время эктоплазменной реконструкции. Королева по интеркому позвонила вниз — а может, и вверх, — чтобы как следует охраняли камеру, где Джейка Перифоя учили, как быть вампиром.
— Приставьте к нему дополнительную охрану, — сказала она. — И как только он хоть что-нибудь вспомнит, дайте мне знать.
Подобострастный голос заверил Софию-Анну, что ее немедленно известят.
Мне стало интересно, зачем Джейку дополнительная охрана. Мне как-то трудно было по-настоящему озаботиться его благополучием, но королеву, очевидно, оно волновало.
Итак, мы отправились — королева, Нефритовый Цветок, Андре, Зигеберт, Вайберт и я. Если я и бывала в столь пестрой компании, то не могу вспомнить, когда.
Пройдя по многочисленным коридорам, мы вошли в охраняемый гараж и загрузились в длинный лимузин. Андре ткнул пальцем в одного из охранников, показывая, что тот должен вести машину. Пока что этот вампир с детским личиком не произнес ни слова. К моему удовольствию, водителем оказался Расул, который уже был как старый друг по сравнению с прочими.
Зигеберту и Вайберту в машине было не по себе. Таких не умеющих приспосабливаться вампиров я в жизни не видела, и подумала, не спасала ли их тесная связь с королевой. Им не пришлось меняться, а изменения со временем были единственным способом выжить для вампиров до Большого Откровения. Это еще осталось так в тех странах, где существование вампиров приняли не с той толерантностью, которую проявила Америка. Эти два вампира были бы рады носить шкуры и домотканые рубахи, и выглядели бы совершенно естественно в кожаных сапогах ручной работы и со щитом на руке.
— Твой шериф Эрик приходил говорить со мной вчера, — сказала мне королева.
— Я его видела в больнице, — ответила я, надеясь, что говорю так же непринужденно.
— Ты понимаешь, что новый вампир, тот, который раньше был вервольфом, — что у него не было выбора? Ты понимаешь?
— Я это часто у вампиров видела, — сказала я, вспомнив все случаи, когда Билл объяснял что-нибудь тем, что не мог сдержаться. Я тогда ему верила, но сейчас уже усомнилась. На самом деле я просто до невозможности устала, была несчастна и вряд ли могла набраться духу продолжать убирать квартиру Хедли, разбираться в ее имуществе и делах. Я поняла, что если я уеду домой, в Бон-Темпс, бросив незаконченные дела, то я там просто сяду и буду мрачно сидеть.
Это я знала, но сейчас трудно было прямо взглянуть в глаза реальности.
Пришло время для аутотренинга. Я себе строго сказала, что мне даже в тот самый вечер выпала пара приятных моментов, и каждый день их будет все больше, пока я не вернусь к прежнему своему счастливому состоянию. Я всегда радовалась жизни и опять буду ей радоваться. Только пробиться надо через кучу неудачных полос, чтобы этого достичь.
