Я оставила его с улыбкой, вручив одну из моих новеньких визитных карточек, которые заказала, чтобы дать понять, что я серьезная совместительница, а не какая-то импровизаторша, выполняющая работу на коленке, пока дети спят. Подняв руку, чтобы остановить такси, я ощутила влажное прикосновение блузки и, посмотрев, увидела темные пятна размером с четвертак, столь же заметные, как накладки с кисточками в стриптиз-клубе. Давно ли они у меня? Эта мысль сводила меня с ума. Доехав до Грэнд-сентрал, я вбежала в дамскую комнату, заперлась в туалетной кабинке и включила молокоотсос. Прибор загудел, и оставалось только догадываться, что могут подумать обо мне люди. Электробритва? Вибратор? Перед интервью на прошлой неделе я делала то же самое в тюремном туалете.
Собрав пять унций, я поспешила в главный зал и, пока просматривала информационные табло, успела в кого-то врезаться. Пять унций, везде и всегда. Потом позвонила сиделка. Анна проголодалась, но есть отказывается, когда я буду дома?
Уже в поезде я отвернулась к окну и расплакалась. Кого я пытаюсь обмануть? Можно проделывать все эти фокусы, стремясь провести мать-природу с помощью хитроумных гаджетов, таблеток, молокоотсосов и сиделок, но верх в конце концов всегда берет биология.
20 июля 1998 года
Полночь. Попросила Кейт приглядеть за детьми, объяснив поздним визитом к доктору, а сама забежала в копи-шоп – добавить кое-что к моему портфолио и отослать пару-тройку резюме. Перед тем как выйти, бросила в мусорный мешок несколько рубашек и брюк. Кейт спросила, зачем, и я, не моргнув глазом, ответила, что собираюсь занести их в благотворительный фонд.
После почты я выехала на автостраду. Опустила стекла, открыла крышу, включила какую-то жуткую музыку. Проехала один съезд, потом второй, третий. Свернув на скоростную автостраду Бракнер, я врубила звук на полную, так что ребра задрожали в такт басу. А потом услышала, как хлопнуло колесо.
Стояла с парнем из ААА и в какой-то момент поняла, что моя жизнь – это бесконечное повторение одной и той же сцены. Сколько бы раз я ни представляла, как уезжаю, и сколько бы раз ни делала этого по-настоящему, мне никогда не добраться до аэропорта.
27 августа 1998 года
Дейв улетел на три дня в Техас – какая-то конференция по инвентарю, – и я решила покрасить детскую. Уложила Анну в кроватку в нашей спальне и провела пару ночей в стране маленьких животных и детских стишков. Какое это удовольствие – «связывать два мира», как сказала Надя…
Надя? Кейт попыталась вспомнить кого-нибудь из их общих знакомых или кого-то, упомянутого в дневнике раньше, но так и не смогла.
«…Повсюду кролики Банни, настоящая кроличья оргия. Оказывается, мерло прекрасно помогает понять Беатрис Поттер и великодушнее взирать на прожитый день. Получается все лучше. Я говорю себе это и на 70 процентов в это верю.
На следующей неделе крестины Анны, и я ловлю себя на том, что начала молиться. Молиться не только о том, чтобы найти в себе внутренний источник качеств, необходимых, чтобы стать хорошей матерью, чтобы уметь притворяться таковой, пока не стану «ЖИТЬ, КАК ЕСЛИ БЫ…» – фраза из книжки моей матери».
К середине осени Элизабет нашла правильный ритм, уравновесив приятные для детей развлечения с вещами, которыми хотела заниматься сама. Однажды в пятницу, в конце сентября, пользуясь стоявшим еще теплом, Мартины устроили вечеринку по случаю установки новых качелей. Пока дети топтали грядки с помидорами и сражались за игрушки, а мужья интересовались мнением Кейт насчет ресторанов на Манхэттене, Элизабет тихонько ускользнула, вернулась домой, поднялась наверх и встала у окна. Вечеринка шла своим чередом, все прекрасно функционировало и без ее участия. Возле окна стояли, прислонившись к стене, ее картины. Она перебрала их, разглядывая отстраненно, как посторонний.
«У этой не соблюдены пропорции. Эта – откровенная, присыпанная сахарной пудрой халтура. Вот та неплоха, ее даже продать можно».
Спускаясь по лестнице, Элизабет услышала доносящийся из гостиной приглушенный голос Бриттани, устроившейся на оттоманке и разговаривавшей с кем-то о домашней системе сигнализации.
«…Без датчиков на стекле – ни на что не годится. Надеюсь, она извлекла урок из собственного опыта и поставит здесь что-нибудь получше. До сих пор не могу поверить… Лично я никогда бы…»
Оставаясь вне поля зрения, Элизабет заглянула в гостиную – Бриттани уже сидела рядом с Кейт, которая тихонько баюкала Пайпер. Прислонившись к стене, Элизабет ждала, что скажет подруга, а когда, немного погодя, Бриттани вышла, проскользнула в комнату.
«В такие минуты, когда не надо никого развлекать, она совершенно другой человек. За время беременности Кейт набрала вес, смягчивший очертания ее фигуры. Женщины всегда стремятся избавиться от этого веса, не понимая, что он добавляет им привлекательности и доброты. Я бы нарисовала ее профиль с густыми темными волосами до подбородка. Но мне не хочется спрашивать, а потом видеть тень дискомфорта на лице, попытку изобразить вежливое «нет» или скорее свести все к шутке».
Кейт почувствовала, как все ускоряется: дыхание, сердце… Тело как будто напряглось вдруг – во рту пересохло, глаза вытаращились, на руках и ногах зашевелились волоски. Полчаса назад она чувствовала себя измотанной после долгого дня, начавшегося с миниатюрного гольфа и с тех пор не давшего ей паузы, и уже собиралась закрыть дневник. Полчаса назад, но не теперь. Она как будто получила допуск к конфиденциальному, не предназначенному для чужих глаз отчету.
2 ноября 1998 года
Кейт начала работать в новом бистро, открытом недавно в городе кем-то из ее знакомых по кулинарной школе. Я подумала, что им понадобится какой-то графический дизайн – логотипы, меню, рекламные объявления и все такое. Дети невестки Лесли пошли в сад, так что утренняя няня ей больше не нужна, а значит, ее можно привлечь несколько раз в неделю. Я только намекну, посмотрю, как она отреагирует. Вероятно, Кейт попросит портфолио, так что мне лучше приготовиться. Прошлым вечером я засиделась допоздна, просматривала шрифты онлайн, вспоминала ее описание бистро. «Блидинг ковбойз» – старомодный, стертый по краям, в стиле «вестерн», но умеренном, без перебора. Или вот, «вилкалаизо», рукописный, четкий и незатейливый.
Дейв на три дня улетел в Калифорнию. Жизнь с двумя малышами – примерно то же самое, что бег на трех ногах. Я связана и не могу ни попасть куда-то вовремя, ни ответить быстро. Иногда меня охватывает иррациональный страх: вот-вот случится что-то ужасное, и мне суждено потерять одного из них. Безумие, но на какие-то секунды оно представляется вполне реальным, наказание за то, что я так медленно привыкаю к материнству.
18 ноября 1998 года
Сегодня после собрания коротко переговорила с Кейт насчет работы. Ничего внятного и конкретного: «Хм, я даже не знаю, что у них там с графикой». Она в нескольких словах изложила концепцию бистро, рассказала о людях – все из Нью-Йорка, с большим опытом. Но в конце сделала шаг в сторону, была мила и деловита, как и подобает профессионалу. И все же я поняла по уклончивому тону, что больше эту тему поднимать не стоит.
