— Вы здесь никогда не бывали? — оборвала ход философских мыслей Грача Када.
— Нет, — машинально ответил он.
— А я люблю бывать в таких местах. Всемогущество стихии всегда влечет к себе, и так хочется, подчинив ее, взойти на пьедестал вечного властелина, — воодушевленно произнесла Када.
Эти слова показались Грачу наполненными каким-то странным, понятным лишь ей одной смыслом, и он переспросил свою попутчицу:
— О чем ты говоришь?
— Это я так, сама с собой, — опомнившись, произнесла Када. — Говорю: красиво здесь, не правда ли?
— Божественно красиво, — согласился Семен Семенович и погрузился в мечты.
Дорога, по которой они ехали, тянулась вдоль пустынной набережной. Но вот автобус повернул в сторону и вскоре оказался на территории туристической базы. Администрация базы уже поджидала туристическую группу у входа, а как только приехавшие покинули автобус, сразу началось расселение по комнатам. Семейным же парам предлагали отдельные маленькие домики, раскинувшиеся по всей территории базы.
Семену Семеновичу дали ключи от номера в главном здании. Номер этот располагался на втором этаже, и вместе с еще одним номером составлял бокс с балконом.
Как только Грач вошел в свою комнату, окинул беглым взглядом помещение, тут же услышал у себя за спиной знакомый голос.
— Семен, оказывается, мы соседи, — произнесла Када. — А меня в соседний номер поселили. Так что будем жить в одном боксе, как в отдельной квартире.
— Это замечательно, — оживился Грач. — А ты уже устроилась?
— Не успела, чемодан только открыла и услышала, как в столовую позвали. Я сейчас переоденусь с дороги, умоюсь и зайду за тобой — пойдем обедать вместе.
— Буду с нетерпением ждать, — улыбнулся в ответ Грач.
Ему нравилось общаться с Кадой: ничего не надо продумывать заранее, терзаться в сомнениях о том, что будет дальше. С ней было необычно легко, словно он знал ее всю жизнь. Единственное, что его немного смущало, — так это ее юный возраст. Но пока их отношения были просто дружескими, и это ему нравилось. Она напоминала ему дочь, которую он не видел много лет.
Вскоре вернулась Када. Она была одета в легкий сиреневый костюм. На губах сверкала лукавая улыбка, а в глазах блестела искорка озорства.
— Вот и я, как и обещала. Если ты готов, то можно спускаться вниз.
— Конечно, готов, и страсть как хочу есть.
В столовой Када предложила Грачу сесть за отдельный столик на двоих в самом углу обеденного зала.
— Ты не любишь трапезничать в коллективе? — поинтересовался Семен Семенович.
— Я вообще не люблю шумный коллектив.
— Какая ты у нас избалованная! А как же ты меня выбрала к себе в компанию? Или двое — это еще не коллектив?
— Абсолютно верно, да и ты — случай особый и обсуждению не подлежит. Может, мы лучше будем есть, а не говорить?
После обеда вся группа вернулась в свои комнаты для дальнейшего обустройства. Грач также вернулся к себе, быстро разложил свои немногочисленные вещи и прилег на кровать в надежде немного вздремнуть после дороги. Не успел он закрыть глаза, как в комнату постучала Када.
— Семен! Ты здесь? — спросила через дверь она.
— Здесь, прилег немного вздремнуть.
— Отсыпаться будешь ночью, а сейчас я приглашаю тебя прогуляться и осмотреть территорию базы, — предложила она. — Я слышала, что здесь неплохой бар, он находится внизу, под нашим зданием. А где-то поодаль знаменитая шашлычная. Пойдем?
— Не смею отказать такой красивой и элегантной девушке, а потому принимаю предложение и готов немедленно отправиться обследовать местность.
— Тогда не будем медлить, ведь время скоротечно.
Выйдя из здания, они пошли по тропинке, петляющей между маленькими домишками, где поселились люди, приехавшие семьями.
— Как же здесь уютно и хорошо, даже дышится легче, — произнес Грач. — Какое умиротворение и спокойствие царит кругом…
— Самое место для вечного забвения, — продолжила Када.
— Нет, вечное забытье звучит трагично, — возразил Семен Семенович. — А хоть на какое-то время забыть о проблемах и тревогах не помешает. Подпитаться силой горного и морского воздуха и опять в бой!
— Семен, с кем ты собираешься сражаться и за что?
— За право на лучшее существование. Только с кем, пока не знаю.
— От судьбы не уйдешь, — ухмыльнулась Када, — она настигнет и в этом очаровательном месте.
— А я попытаюсь увильнуть!
— Тогда удачи нам! — заключила, улыбнувшись, Када.
Поворачивая за крайний домик, они заметили впереди спортивную площадку.
— Вот это стоящая вещь, — показывая на нее, произнес Семен Семенович. — Как ты относишься к большому теннису? Может, вечерком зайдем сюда, погоняем мяч?
— Я его не люблю, — серьезно произнесла Када.
— Кого не любишь: мяч или большой теннис? — засмеявшись, спросил Грач.
— Спорт, — отрезала она. — Я не признаю такой вид развития тела.
— Вот это здорово! Ты, наверное, знаешь другой способ развития тела физически?
— Физически? — усмехнулась Када. — Для чего нужно физическое тело, когда есть астральное? Хотя, впрочем, для тебя это не имеет значения. Давай сменим тему разговора.
Семен Семенович не понял причины резкого тона Кады и замолчал, проводив взглядом оставшуюся позади спортивную площадку, но вскоре, взглянув вперед, произнес:
— Раз тебе не нравится спорт, то вот тебе замена: будешь просиживать все дни за чтением книг в этой туристической библиотеке.
— Я и без чтения книг уже достаточно знаю, чтобы удовлетворить свое любопытство. Всему этому я предпочла бы ночные прогулки под луной по набережной, а днем можно посидеть в баре под землей…
— Под какой землей? — вздрогнул Грач.
— Я же тебе говорила, под нашей турбазой есть приличный бар.
— Странная ты, Када, — словно ночной мотылек, любишь сумерки. А я наоборот: меня ночь пугает, а луна наводит жуткие мысли. Я люблю свет, солнце, пляж: у воды и горы…
— Горы? — переспросила Када. — Горы я тоже люблю, да и море. Ну что ж, вот мы и нашли с тобой точки соприкосновения.
Тропинка тем временем спустилась вниз, к небольшой горной речушке, а за деревянным мостиком через нее пошла вверх к знаменитой шашлычной. Проведя немного времени в этой шашлычной, Када и Семен вернулись назад, в свои комнаты.
После ужина Када подошла к Грачу.
— А сейчас, Сема, самое время прогуляться, — произнесла она.
— Темнеет уже, а что ночью по улице шататься?
— Мы не будем, как ты сказал, «шататься». Мы пойдем в горы, заберемся на самую вершину, вон на тот выступ, — предложила Када, указывая рукой на маленькую площадку, выступающую из горы на самой вершине и нависавшую над морем.
