43
Снова моросило. Хотя было еще темно, низкие тучи отяжелели, напитались влагой и словно прижимали к земле ночной воздух. Фли в своей непромокаемой куртке на любую погоду, с поднятым капюшоном, таскала из гаража в машину отцовское оборудование для исследования пещер. Как она могла упустить из виду вентиляционные шахты? Какое-то затмение. Всего в туннеле было двадцать три воздуховода с выходом на поверхность. Четыре из них завалил мощный оползень, итого осталось девятнадцать. Вдвоем с Веллардом они миновали восемнадцать шахт: две в непосредственной близости от паба и восточного входа в туннель, еще шестнадцать в западном крыле. А где же девятнадцатый? Вероятно, решила она, его завалило камнепадом на участке в четверть мили. Однако подробный план, предоставленный в их распоряжение владельцами треста, не оставлял сомнений: канал на всем своем протяжении, за вычетом четырех воздуховодов, свободен от всякого рода мусора.
Стало быть, потерянная шахта находится за границами оползня. Из чего следовал единственный возможный вывод: последняя стена, в которую она уткнулась, пройдя узкий лаз, стена, образовавшаяся в результате камнепада, почти похоронившего старую баржу, не означала конца оползня. Это была предпоследняя стена. Где-то за ней должен быть еще один скрытый участок и еще одна вентиляционная шахта. Ее позиция: пока подразделение подводного розыска туда не заглянуло, туннель нельзя считать проверенным. Они не могут утверждать со всей ответственностью, что угонщик не спрятал Марту — или ее тело — в туннеле.
Она отправлялась на розыски в одиночку — конечно, безумие, но после этой лавины критики и насмешек в ее адрес, хотя бы из чувства самосохранения, до получения каких-то результатов, ей следовало помалкивать. Она засунула в багажник свой рюкзак, бросила высокие резиновые сапоги. Сняв со стропил в гараже костюм для погружения, она задумалась. На отслужившем свое холодильнике стояла продавленная картонная коробка со всякой всячиной. Фли решила в нее заглянуть. Старые маски для ныряния, ласты, стабилизатор с резиной, изъеденной соленой водой. Стеклянная банка с выгоревшими на солнце ракушками. То, что осталось от морских актиний. Допотопная латунная лампа спелеолога с видавшим виды рефлектором.
Она вынула ее и развинтила. Внутри обнаружилось небольшое отделение: генератор для получения ацетилена из карбида кальция и маленький рефлектор, с помощью которого ацетилен зажигался. Она свинтила лампу и порылась в коробке, пока не нашла серовато-белый комок величиной с кулак, завернутый в ветхий магазинный пакет. Карбид кальция. Важнейший ингредиент.
Будь осторожна, Фли. Она услышала из далекого далека отцовский голос. Не трогай. Это тебе не игрушка. И запомни на будущее: эту штуку нельзя мочить. Иначе начнет выделяться газ.
Отец. Искатель приключений. Безумец. Скалолаз, дайвер, спелеолог. Он, ненавидевший новейший спортинвентарь, всю жизнь был оснащен на скорую руку и ни за что не пустил бы ее в туннель без «старого добра», на которое только и можно положиться, особенно когда «эти навороченные современные штучки-дрючки» выйдут из строя. Спасибо тебе, папа. Она положила карбид кальция вместе с лампой на костюм для погружения, донесла до машины, спрятала в багажник, захлопнула крышку и села за руль в куртке, с которой струями стекала вода.
В машине она сняла капюшон, достала мобильник и пролистнула номера в адресной книге, задержавшись на фамилии Кэффри. Дохлый номер. Стоит ей только заикнуться про Саппертонский туннель, как он прочитает ей лекцию величиной с корову. Проскочив фамилию Проди, она вернулась назад, подумала секунду-другую и, сказав себе, «была — не была», набрала номер. Включился автоответчик. Приятный мужской голос. Успокаивающий. Она даже готова была улыбнуться. Наверняка он работает; возможно, совещаются по поводу угонщика. Она уже собиралась дать отбой, но тут вспомнила, как сама не раз — на каком-нибудь совещании — переключала входящий звонок в режим автоответчика, а после злилась, обнаружив, что человек не оставил записи.
— Привет, Пол. Ты, наверно, посчитаешь меня сумасшедшей, но я вспомнила, что тогда упустила в туннеле. Есть еще одна вентиляционная шахта, примерно треть мили от восточного входа в туннель. — Она посмотрела на циферблат. — Сейчас шесть тридцать, и я снова туда еду. Я собираюсь пройти тем же путем, хотя можно было бы спуститься на веревке, но эти воздуховоды будут поопаснее, чем сам туннель, что бы там в трасте ни говорили. Для протокола, я делаю это не в рабочее время — взяла отгул. Я позвоню тебе в одиннадцать и расскажу о результатах. И вот что, Пол… — Она поглядела на мокрые от дождя окна кухни, где оставила свет. Теплый желтый огонек. Все это займет не так уж много времени. Совсем не много. — Пол, можешь мне не перезванивать. Не стоит. Я все равно это сделаю.
44
В восемь Джэнис уложила Эмили в постель в новой пижаме из «Marks & Spencer». Ее волосы, слегка влажные после ванны, пахли клубничным шампунем. Она прижимала к себе Джаспера.
— А где папа?
— Он работает, куколка. Скоро будет.
— Почему он все время работает?
— Эй, не начинай снова эту песню. Давай прыгай в постельку. — Эмили забралась на двуспальную кровать, Джэнис укрыла ее одеялом и наклонилась поцеловать. — Ты такая хорошая девочка. Я тебя очень, очень люблю. Я еще приду и обниму тебя.
Эмили свернулась калачиком, прижав к подбородку Джаспера и сунув в рот большой палец, и закрыла глаза. Джэнис погладила дочку по волосам, ее губы тронула улыбка. В голове роились пузырьки, она чувствовала легкое опьянение. Теперь, когда у угонщика появились имя и лицо, она его уже не так боялась. Как будто это имя, Ричард Мун, уменьшило его в размерах. Когда дыхание Эмили сделалось ровным и тихим, Джэнис поднялась и вышла на цыпочках, осторожно прикрыв за собой дверь. И чуть не столкнулась в коридоре с Проди, стоящим в позе Наполеона.
— Спит с мамой? А узкая кровать для кого?
— Для папы.
— Считайте мои слова неуместными, но он это заслужил.
Проди стоял спиной к стене, без пиджака, и только сейчас она по-настоящему оценила его рост. Он был намного выше нее. И широк в плечах. Не толстый, но плотный в тех местах, где полагается мужчине. Видно, что человек спортивный. Она вдруг прикрыла рот ладошкой, словно подавляя то ли смешок, то ли икоту.
— По правде сказать, я немножко пьяна.
— Я тоже. Слегка.
— Да вы что! — улыбнулась она. — Какой ужас! Какая безответственность! И как же вы доберетесь домой?
— Не знаю. Когда-то я работал в дорожной полиции, так что все засады мне известны. Если очень надо, как-нибудь добрался бы. Но лучше я поступлю по инструкции — пересплю в машине. Мне не впервой.
— В гостиной есть раздвижная софа, и как раз сегодня утром я купила в «John Lewis» пару комплектов постельного белья.
Он удивленно поднял брови.
— Не понял?
— Вы можете переночевать в гостиной. Надеюсь, это не криминал?
