Было признано разумным, чтобы мы с Холмсом удалились с места действия до прибытия полиции из Уэллерби.
Каким был финал, мы узнали неделей позже, когда по возвращении в Лондон обедали с премьер-министром и Майкрофтом в «Карлтоне».
Майкрофт крайне редко покидал свою квартиру на Пэлл-Мэлл и не обедал нигде, кроме клуба «Диоген», в котором проводил почти все вечера.
На этот раз он сделал исключение, поскольку правила «Диогена» запрещали вести беседы в помещениях клуба, кроме комнаты для гостей. К тому же приглашение в «Карлтон» исходило от премьер-министра, и Майкрофт, правда весьма неохотно, согласился нас туда сопровождать.
Должен признаться, что роскошное убранство отеля произвело на меня впечатление, а вот знакомство с премьером, скорее, разочаровало. Рядом с представительным Майкрофтом он показался мне маленьким и заурядным, со своими аккуратно подстриженными усиками и светлыми глазами, близоруко глядевшими через пенсне в золотой оправе.
Майкрофт был гораздо более импозантной фигурой. Мне вспомнились слова Холмса о том, что благодаря своей исключительной способности запоминать и сопоставлять информацию его брат незаменим для правительства и именно его советы нередко определяют нашу политику. В самом деле, порой Майкрофт и был самим правительством.
Беседу начал он.
– Зная ваши предпочтения, мой дорогой Шерлок и доктор Уотсон, – сказал он, когда официант удалился и мы остались одни, – я подумал, что теперь, когда дело успешно завершено, мне следует проинформировать вас о том, что мы узнали о человеке, называвшем себя ван Брейгелем, и о его сообщнике.
Говоря «мы», я, разумеется, имею в виду правительство ее величества, хотя вся правда известна лишь двум-трем лицам, которые были посвящены в это дело с самого начала.
Сперва о ван Брейгеле. Согласно конфиденциальным сведениям, полученным через голландские власти на Суматре, его настоящее имя – Вильгельм ван Хефлин. Он служил управляющим в кофейной компании, базирующейся в Амстердаме. Родился в Роттердаме. Его мать – англичанка, отец – голландец, морской капитан.
Поскольку в силу своей профессии отец подолгу не бывал дома, ван Хефлина в основном воспитывала мать, жившая в Англии. Вследствие этого он привык считать себя англичанином, несмотря на свою фамилию. Я привожу эти подробности, поскольку они имеют отношение к дальнейшей карьере ван Хефлина.
Именно в детстве, живя в Англии, он познакомился и подружился со своим кузеном Джонасом Бедлоу. Это сын брата его матери, позже ставший сообщником ван Хефлина.
Когда ван Хефлин был еще юн, его отец подал в отставку, и мать увезла мальчика в Голландию. Правда, связи с Англией все еще поддерживались, и ван Хефлин продолжал считать себя британским подданным.
Только окончив школу, он узнал, каково истинное положение вещей, и это явилось для него тяжелым ударом. Поскольку за это время его родители умерли, он вернулся в Англию с намерением поступить на государственную службу.
Ван Хефлин был умным юношей и не сомневался, что его прошение будет принято. Но ему отказали, когда выяснилось, что он голландский, а не британский подданный.
Согласно сведениям, собранным на Суматре, все минувшие годы – а прошло тридцать лет – он лелеял свою обиду и горько сетовал на то, что посчитал предательством со стороны британского правительства.
У меня нет ни малейшего сомнения, что именно отказ принять его на государственную службу заронил в душу ван Хефлина желание отомстить нашей стране. И по той же причине он искал работу на другом конце света, чтобы его разделяло с Британией как можно большее расстояние.
На Суматре карьера ван Хефлина сложилась вполне успешно, он быстро прошел путь от скромного клерка до управляющего кофейной плантацией. Именно тогда он начал проводить опыты с грызунами, которые водятся на Суматре. Это подтверждают личные бумаги ван Хефлина, найденные в его чемодане. Он вел записи, в которых фиксировал даты, численность и вес животных.
Пока ван Хефлин успешно продвигался по служебной лестнице, у его английского кузена Джонаса Бедлоу дела шли из рук вон плохо. После смерти отца он унаследовал фамильную ферму, которая и раньше не приносила особого дохода, а теперь от его бездарного управления и вовсе захирела. Джонас постоянно нуждался в деньгах, и он готов был двумя руками ухватиться за любое предложение своего кузена ван Хефлина, лишь бы поправить дела.
В чемодане были обнаружены письма Бедлоу, из которых совершенно ясно, что, оставив должность управляющего, ван Хефлин сел на судно, отплывающее в Англию. С собой он захватил «опытные экземпляры», как называл страшные плоды своих экспериментов. Бедлоу должен был заранее подготовить ферму к приему ужасных тварей и встречать кузена в порту с крытым фургоном.
Остальное вам уже известно: ван Хефлин послал резервуар с мертвой крысой на Даунинг-стрит, приложив к нему письмо, в котором шантажировал правительство. Чего вы не знаете, так это того, каким образом ван Хефлин рассчитывал получить полмиллиона фунтов, которые потребовал у британского правительства. Это также стало ясно из его личных бумаг.
Дьявольски умная идея, как и весь его план. Деньги следовало перевести на тайный банковский счет в Швейцарии, обозначенный только цифрой. Получив подтверждение перевода через «Таймс», ван Хефлин, в свою очередь, выполнил бы условия сделки. Трупы убитых крыс были бы отправлены на Даунинг-стрит. Ты можешь представить себе ужас, который это бы вызвало, мой дорогой Шерлок? Ведь, по твоим словам, он вывел более десяти дюжин этих кошмарных созданий.
Бедлоу и ван Хефлин собирались продать ферму, как только она будет освобождена от отвратительных жильцов. Затем с фальшивыми документами эта парочка выехала бы в Швейцарию, чтобы наслаждаться там плодами своего зловещего плана.
Несомненно, время от времени они объявлялись бы в Лондоне. Останавливались бы в лучших отелях и обедали в самых дорогих ресторанах, втихомолку посмеиваясь над тем, как ловко перехитрили британское правительство. О такой перспективе лучше не задумываться.
Я знаю, мой дорогой брат, что совершенно бесполезно предлагать тебе знаки официального признания твоих заслуг перед государством, – ты наверняка от них откажешься. Однако, поскольку Анвин и его офицеры повышены по службе, мы считаем, что не можем не отметить ту роль, которую вы с доктором Уотсоном сыграли в этом деле, выследив негодяев. Сэр, вы соблаговолите совершить маленькую церемонию, которую мы подготовили?
Премьер-министр, который молча слушал речь Майкрофта, любезно улыбаясь и время от времени кивая в знак согласия, поднялся на ноги.
– Джентльмены, – произнес он выразительным голосом, не раз завораживавшим членов парламента, – мне доставит большое удовольствие сердечно поблагодарить вас от себя лично, а также от имени правительства ее величества и всей британской нации и преподнести этот маленький знак уважения и признательности. Его сочла уместным некая леди, пожелавшая остаться неизвестной и проявившая живейший интерес к выбору и деталям.
