Это выходило за всякие рамки. Этого просто быть не могло. Это настолько шокировало Эльвина, что полностью лишило его воли к дальнейшим действиям.
Впрочем, объяснение было. Только оно не несло Эльвину ничего хорошего.
Он вдруг понял, что кинжал, отобранный им в притоне, не является оружием, а представляет собой лишь искусную магическую иллюзию, безвредную для тех, кого им пытаются поразить. Он имел вес кинжала, его форму, но не мог причинить вреда, создавая лишь видимость крови и ран, используя мощное заклятие магии Разума.
Получалось, что «вельможа» в притоне нужен был лишь для того, чтобы побудить Эльвина к побегу и снабдить оружием, благодаря которому освобожденный арестант долго пребывал бы в уверенности, что его не выпустили, а он пробился с боем, оставив за собой кучу трупов. Но, на самом деле, эти «трупы» являлись таковыми только в воображении Эльвина.
Он живо представил, как, после боя в притоне, канийцы и гибберлинги со смехом встают с пола и отряхиваются, обсуждая, каким бравым идиотом выглядел «порхатый», пребывая в святой уверенности, что всех их убил.
Но раздумывать было некогда, ведь Эльвин оказался один, без оружия, против пятерых вооруженных противников. И у них-то мечи точно были настоящими.
Шансы на победу резко уменьшились. Но все же не до нуля. Хотя бы потому, что офицер флота, имеющий опыт нескольких абордажных схваток, представлял для разбойников опасность и с пустыми руками.
Эльвин бросился в бой. Один из противников стоял слишком близко и слишком неумело держал меч, низко у бедра. Молниеносным ударом ноги по запястью бывший капитан вышиб оружие из руки разбойника, и, продолжая раскручиваться, подобно вихрю, со всей набранной энергией влепил ему кулаком в челюсть. Удар получился великолепным, всей массой тела, как говорят, «от ноги». Сустав бедняги не выдержал, от чего челюсть с треском свернуло набок, а сам каниец без чувств отлетел к стене, шарахнулся о нее головой и мешком повалился в пыль на земле.
За то время, пока он падал, Эльвин успел нанести еще серию ударов, но ни один из них, несмотря на высокую эффективность, не вывел никого из канийцев из строя полностью. Один захромал, другому пришлось переложить меч из ушибленной правой руки в левую. Но в целом они сохранили боеспособность и начали окружать бывшего капитана.
Это было плохо. Очень. В таких случаях необходимо прорываться в любую сторону, чтобы прижаться спиной к стене, не давая никому возможности зайти с тыла. При этом противники вынуждены будут нападать все с одной стороны, больше мешая, чем помогая друг другу.
Но прорываться, по большому счету, можно было лишь на мечи, так как все четверо оставшихся на ногах разбойников были вооружены и готовы к продолжению схватки.
Эльвин сунул бутафорский кинжал обратно в ножны. Толку от него все равно не было, а бросать глупо, так как он стоил, наверняка, немалых денег, да и к тому же мог служить доказательством. Только пока непонятно чего.
Надо было сосредоточиться на схватке. Эльвин намеревался вырваться из окружения, но это явно было непростой задачей.
Слабым звеном казался лишь один из разбойников, тот, кто вынужден был драться непривычной ему левой рукой. Его Эльвин и выбрал для прорыва. Но, бросившись вперед, понял, что погорячился. Разбойник неплохо владел и левой, да так неплохо, что Эльвин не смог полностью увернуться от удара, и лезвие рассекло на нем полу плаща.
Краем глаза бывший капитан различил стремительное движение за спиной. Он резко обернулся, ожидая нападения со спины, но увидел совсем другое. Один из канийцев, прижав руки к ране на животе, медленно падал на землю, а Карина, с окровавленным мечом в правой руке, левой выхватила оружие из его слабеющих рук и ловко бросилась к Эльвину, в круг из оставшихся троих разбойников.
Оказавшись рядом с бывшим капитаном, она передала ему один из мечей. С оружием Эльвин ощутил себя намного увереннее.
Расправив крылья, чтобы не мешать друг другу, эльфы, не имея возможности прорваться к стене, встали спиной к спине и направили острия мечей на противников. Канийцев осталось трое, и они по-прежнему были уверены в своих силах. Или, возможно, банальная жадность не давала им броситься наутек, зная, сколько денег у девушки в кошеле на поясе.
Они не считали ее серьезным противником, а потому планировали продолжение схватки, как трое на одного. Но первый же выпад закончился для разбойника плохо – парировав его, Карина ушла с линии атаки, уступив место Эльвину, и тот ловко пронзил разбойника мечом в грудь раньше, чем тот успел защититься.
Поворот получился настолько согласованным и эффектным, что нападающие поняли, насколько ошиблись в счете. Они моментально поняли, что их не трое на одного, а двое на двое. Да еще и без всякого преимущества в рукопашном умении.
Преодолев жадность и бросив погибших подельников, они бросились наутек и вскоре скрылись за углом барака.
– Нельзя тут оставаться, – тяжело дыша, произнес Эльвин. – Наверняка за подмогой помчались. Скоро их тут будет полная компания из-за стола.
– Надо рвать к Молчуну на корабль! – уверенно заявила Карина. – Он поможет, если что.
В этом был смысл, и эльфы, отшвырнув компрометирующие их окровавленные мечи, рванули в сторону третьего пирса.
Через пару кварталов они перешли на шаг, чтобы не привлекать внимания. Среди гибберлингов эльфам затеряться в толпе достаточно сложно, поэтому надо было спешить. На корабле, действительно, будет куда безопаснее.
Дважды Эльвин замечал патрули Городской Стражи, тут они состояли целиком из мохнатых гибберлингов, выглядящих довольно забавно со стандартным вооружением стражников, которое Лига проектировала, в основном, для канийцев. К счастью, порт плохо просматривался из-за сложенных стопками ящиков, наваленных кучами бревен, мешков, песчаных куч и прочих грузов, ожидавших дальнейшей отправки. За ними без труда можно было укрыться от нежелательных взглядов. Это замедляло движение, но значительно повышало безопасность.
– Еще недавно их не было, – сообщил Эльвин. – Неужели уже вынюхали про драку за складами? Или даже про нас?
– Маловероятно, – успокоила его Карина. – У них, скорее всего, была пересменка, пока мы обедали.
Версия действительно показалась Эльвину правдоподобной, и он успокоился.
Наконец, эльфы добрались до третьего пирса и разглядели корабль Молчуна, накрепко ошвартованный к металлическим кнехтам. Трап был опущен, а у его подножия, на причале, постукивал ногой о туго натянутый канат коренастенький гибберлинг. Скорее всего, это он так нес вахту по охране корабля. Стоило эльфам приблизиться, гибберлинг сразу узнал недавних пассажиров.
– Позови капитана, пожалуйста, – обратился к нему Эльвин.
Гибберлинг, прекрасно понимающий, кому он обязан жизнью после нападения астрального монстра, поспешил выполнить просьбу.
Капитан Молчун, кряхтя, выбрался из люка на верхнюю палубу и глянул на эльфов. Вид у него был сонный, похоже, он недавно отобедал и решил немного вздремнуть на сытое брюхо.
