В семье девушки отнеслись с недоверием к его профессии художника; к тому же до родственников Маргариты дошли кое-какие слухи о его прошлом. Он решил запастись терпением и преодолеть все препятствия. Он стал интересоваться сельским хозяйством. И даже примирился со своими родителями, чья высокая репутация в торговле и авторитет, которым они пользовались в провинции, могли помочь в осуществлении его мечты.
И все это время Реми чувствовал себя на таком подъеме, словно его несло бурным потоком, имя которому – «счастливое ожидание».
Любовь! Любовь, которую он так давно и тщетно ждал, которая удалялась от него в тот самый момент, когда, казалось, была совсем близко. Наконец он ощутит ее прикосновение. На горизонте его взору открылась земля обетованная. Наконец-то и ему выпало счастье испытать райское блаженство. Волнения, порывы страсти, несвязные речи, когда теряется всякий контроль над собой, – все то, что до сих пор ему не удавалось испытать в жизни, становилось наконец для него реальностью. Ибо с этой девушкой, когда она станет его женой, наслаждение приобретет совсем другой вкус, чем раньше, и их первая ночь не будет похожей ни на какую другую. Он ни на секунду не сомневался, что с первым поцелуем он потеряет голову и испытает неизвестное ему до сих пор волнение.
Умышленно откладывая до поры до времени свершение своей мечты, он надеялся поднять еще выше цену своего нового блаженства. Ни разу он не воспользовался случаем, чтобы вкусить запретный плод до свадьбы. И уже состоялась помолвка, а губы Реми так и не коснулись Маргариты.
XXVI
«Когда я впервые поцелую ее, – думал Реми, – наверняка переживу такое, что никогда раньше не чувствовал». Он с детства мечтал о волшебной сказке, о великой силе, которую авторы романов называют рекой забвенья, блаженной смертью, ураганом, сметающим все на своем пути. Когда же он вырос и возмужал, то в каждой новой постели искал ускользавшее от него блаженство, и неудачи только обостряли его желание. Ему казалось, что именно Маргарита Ириссу своим поцелуем призвана избавить его от навязчивой идеи.
Это произошло однажды после обеда в садике Палларюэль, под высоким куполом фигового дерева, скрывшего молодых людей под сенью своей листвы от любопытных глаз соседей, оставив им в свидетели раскинувшееся до самого горизонта сияющее небо.
Накануне было официально объявлено об их помолвке. Реми до сих пор сдерживал свои порывы. Они зашли за изгородь. Реми захлопнул калитку. Он стоял напротив Маргариты. Она смотрела ему прямо в глаза и, несомненно, поняла, чего он хочет. Она молчала. Взяв девушку за плечи, он притянул ее к себе. Они были одеты по-летнему: на нем были легкие брюки и рубашка с коротким рукавом, на ней – платье из муслина. Их тела соприкоснулись. Он ощутил на своей груди прикосновение ее упругих маленьких грудей. Маргарита обвила его руками. Их ноги соприкасались ступнями, коленями и бедрами. Реми почувствовал такое глубокое волнение, что тут же исчезли все сомнения. На протяжении полутора лет он даже близко не подходил к женщине – это приводило к тому, что иногда случается во сне с юношами. Но теперь все встанет на свои места; Реми понял, что не ошибся, что не предавался несбыточным мечтам: Маргарита была действительно той женщиной, которую он ждал всю жизнь.
Он глубоко вздохнул из боязни, что ему не хватит воздуха. «Надо постараться, – подумал он, – чтобы первый поцелуй не вышел комом». Он нагнулся к запрокинутому перед ним лицу, и губы молодых людей слились в поцелуе.
Ничего не произошло. Лишь Маргарита вздрогнула. Между тем Реми не прервал своего поцелуя, стараясь придать ему нежность и силу известными ему приемами. Он оторвался от губ Маргариты только тогда, когда почувствовал, что она пошатнулась.
«Вот и все, – подумал он.– Этот поцелуй оказался для меня таким же обычным, как и все другие. Возможно, он оставил меня равнодушным потому, что я слишком долго ждал этого момента и мои чувства перегорели».
Однако и второй поцелуй, и объятия, которыми обмениваются после помолвки, и прогулки обнявшись только возбуждали его желание, но не трогали души.
Он надеялся, что еще до первой брачной ночи ему удастся пережить хоть какое-то подобие волнения. Он представлял, что это произойдет само собой в момент переживаний новых, непривычных и трогающих сердце событий: во время свадебного обеда, путешествия в Тулузу для знакомства с дальними родственниками семейства Ириссу, когда он займется обустройством дома Палларюэль. Но все предпринятые им усилия, чтобы забыться и отдаться течению жизни, оставляли трезвой голову Реми. Он хотел лишь показаться с хорошей стороны, демонстрируя светские манеры одним и хороший вкус другим.
Навязчивая идея, во власти которой он до сих пор находился, мало-помалу отходила на второй план. Он разыгрывал сам с собой комедию: проводил ночи напролет под закрытым окном Маргариты, ходил за ней по пятам, но так, чтобы она ничего не заметила, посылал ей письма. Он даже прибегал к более утонченным уловкам, лелея надежду, что ему удастся испытать новые ощущения: он отпивал из стакана девушки, выпросил ее носовой платок. Однажды после долгой прогулки под солнцем он присел рядом с ней посреди поля и покрыл поцелуями ткань, обтягивавшую грудь, стараясь почувствовать запах тела.
Наступил день свадьбы.
Утро не принесло ему больших волнений, да и могло ли принести?
Реми ждал, когда Маргарита произнесет свое «да». К несчастью, он так был занят тем, чтобы не пропустить свой ответ, что прослушал ее. Он уже заранее предчувствовал, какое впечатление произведет на него величие похожей на крепость церкви, а также слова благословения, которые прозвучат под ее сводами, Однако из-за своего светского воспитания Реми не был знаком с религиозными обрядами, ему пришлось стараться изо всех сил, чтобы никто этого не заметил. Когда под звон колоколов он вышел из церкви Сен-Мишель под руку со своей женой, их, как в старину, встретили криками дети. Заметив в толпе местного фотографа, он придал своему лицу соответствующую улыбку и поправил складку на брюках.
Однако все надежды он связывал с первой брачной ночью, рассчитывая на бесценный дар, который принесет ему эта девственница, на то открытие, которое ее ожидает благодаря его стараниям, на сон, который их объединит и сделает счастливыми.
Он начал с того, что, раздевшись, вытянулся вдоль ее обнаженного тела. Он поцеловал ее в шею и в плечо. «Мои руки?» – подумал он. И запустил их в волосы Маргариты. Он ласкал губами ее ухо, щеку и коснулся рта. Однако до сих пор его поцелуи были почти что невинными. Самая главная трудность, как он считал, состояла в том, чтобы постепенно привести девственницу в соответствующее состояние, когда ее охватит нетерпеливое волнение, что позволит немного притупить боль и облегчит его задачу.
Реми мягкими движениями придвинулся вплотную к жене. Рукой он гладил ее грудь, живот, бедра. Не спеша он постепенно возбуждал девушку, доставляя ей первое наслаждение, которое он умел прерывать в нужный момент, чтобы потом начать снова.
«В конце концов, – думал он, – если я не буду суетиться, ей только больше придется по душе моя неторопливость и умение». Продолжая придерживаться этой тактики, его губы уже пробежали вдоль всего ее стройного тела, за реакцией которого он следил. Его ласки достигли самых сокровенных точек женского тела, заставляя его откликнуться робким проявлением сладострастия.
