Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
Тютюркины, по обыкновению, ругались. Захар Олегович всё бубнил:
– Тут почти все во фраках! Зря я тебя послушал и фрак не надел! Вечно ты лезешь со своими советами!
– На всех фраки сидят нормально, а на тебе, как седло на корове!
– Дура!
– Сам неумный!
Супруги Коноклячкины стояли поодаль и смотрели друг на друга влюблёнными глазами – такое было впечатление, что они только что встретились и поняли, что их дальнейшее раздельное существование невозможно.
Пётр Миронович Долгополов насвистывал что-то себе под нос, в то время как его сожительница – Аглая Швабрина, облачённая в несуразное ядовито-зелёное платье с неровным, будто разорванным собаками подолом, отрешённо смотрела не пойми куда... Думала она тоже не пойми о чём – может, о местном гении и самородке Якове Жгучкине, может, о его необычных, странных картинах, может, о том неординарном способе, каким тот создавал эти самые полотна, а может, о своей коллекции насекомых... Бог весть о чём она думала!
Отец Афиноген что-то говорил вице-мэру – наверное, приводил очередную цитату из писаний святых отцов на тему борьбы с блудом и скверными помыслами, которые нередко посещают голову слабого грешного человека. Матушка Перпетуя внимательно слушала супруга, сложив ручки на своём огромном круглом животе.
Прокурорша тенью ходила за Светланой Тимофеевной, время от времени шепча ей что-то на ухо.
И вдруг на пороге появился виновник торжества, одетый в строгий чёрный костюм, чрезвычайно худивший его, оглядел всех присутствующих и, узрев объект своих страстных желаний, решительно направился к нему, схватил за руку и потащил в дом. Анфисе было несколько не по себе, когда все те люди, с которыми она уже была хорошо знакома, называли её при Митеньке «Анфисой Григорьевной», на «вы», однако именинник не обратил на это никакого внимания – он вообще, кроме своей невесты, никого и ничего не видел и не слышал. Распекаева, в отличие от жениха, чувствовала себя, словно на вулкане – ещё мгновение, и грянет неминуемый скандал. К тому же от её проницательного, острого взгляда не ускользнули любопытные, подчас даже наглые взгляды окружающих, таившие в себе знание о взаимоотношениях между сыном градоначальника и залётной пташкой из Москвы. Надежды на то что дело выгорит, у героини нашей оставалось с каждым шагом под руку с Митенькой всё меньше и меньше, несмотря на то, что собравшиеся ей приветливо улыбались и любезно перед ней расшаркивались. Анфиса сердцем чувствовала провал – всё её существо наполнилось дурным ожиданием чего-то страшного и неизбежного.
– Ой! Совсем забыла! Я тебе ведь подарок принесла! – как ни в чем не бывало воскликнула она и вручила Митеньке бархатную коробочку с яшмовыми запонками, которые конфисковала у тётушки после её кончины и которые, видимо, торопясь, случайно оставил у той один из её многочисленных поклонников. Жених подарку несказанно обрадовался, хотя и не понял для чего ему, собственно, могут понадобиться серёжки.
Гости сели за стол, тут же последовали тосты в честь Дмитрия Савельевича. Все пели дифирамбы молодому Коловратову и пили шампанское. Савелий Дмитриевич – пожалуй, один из всех присутствующих знать ничего не знал и ведать не ведал о сложившихся щекотливых отношениях его сына с Анфисой, а потому пребывал в великолепном расположении духа, смеялся, острил, насколько мог, и пыжился от гордости за достойного своего отпрыска. Светлана Тимофеевна тоже пыталась улыбаться, но это у неё плохо получалось, потому как в момент улыбки она становилась похожей на Бабу Ягу и своим видом пугала Инночку Косточкину, которая то и дело пыталась спрятаться от градоначальницы под стол. Ещё надо добавить, что госпожа Коловратова в этот знаменательный вечер не выпила и капли за здоровье и счастье сына, предпочитая остаться к концу вечера в здравом рассудке и твердой памяти.
После обильного и длительного ужина последовали танцы. Танцевали все, за исключением наученной горьким опытом госпожи Форшмак да её мужа, который весь вечер так и продержал супругу за локоть здоровой руки.
В лото на сей раз не играли. Вместо этого гости высыпали на улицу посмотреть на фейерверк, во время которого Митенька умудрился поцеловать Анфису в щёку и шепнуть, что вот сейчас всё у них и решится. Супруги Коноклячкины, держась за руки, в умилении смотрели на разноцветные огни, как на диво дивное. Тютюркины снова ругались:
– Принеси мне пальто! – требовала Ирина Викторовна.
– Ага! Сейчас всё брошу и побегу! – возмущённо кричал Захар Олегович.
– Мне холодно!
– Помёрзнешь!
– Изверг! Кому сказала, принеси пальто!
– Обойдёшься!
– Это нужно запечатлеть! Непременно! На холсте! – воскликнула Аглая Швабрина, завороженно глядя на салют. Хотя, может, и вовсе не на разноцветные огни она смотрела, а на ночное небо, желая именно его запечатлеть на холсте...
После фейерверка все вернулись в дом и приступили к десерту. Митенька задул восемнадцать свечей на праздничном торте и вдруг громко сказал:
– Мамаша и папаша! В этот день... В день моего совершеннолетия я ставлю вас в известность, что женюсь на Анфисе. Вот на ней, – и он указательным пальцем ткнул в сторону раскрывшей от удивления рот нашей героини. За столом раздался удивлённый не то «ах», не то «ох», одним словом вздох, вслед за чем наступило гробовое молчание, которое продлилось не более минуты.
– Что?! – хором прогремели мамаша с папашей.
– Что слышали! Я теперь совершеннолетний, и вы мне не указ! – распетушился Митенька. И тут в один миг рухнули все грани приличия:
– Совершеннолетие, говоришь! – взревел мэр города N. – Что?! Женилка выросла?! – «Фу, какая пошлость!» – пронеслось в Анфисиной голове. – Да я тебя без копейки оставлю! Из дома выгоню! Бомжем сделаю! Будешь у меня землю грызть! – расходился Савелий Дмитриевич. – В застенках сгною! – в неистовстве орал он, а господин Косточкин, как только о застенках услышал, вскочил со стула и кинулся бежать куда глаза глядят. – Это почему это меня в моём городе ни во что не ставят?! Родной сын, гадёныш, и тот ни во что не ставит! Что-то не пойму я! – понизив голос и зловеще прищурившись, молвил Коловратов и снова вдруг как гаркнет: – Кто в городе хозяин?!
– Вы, Савелий Дмитриевич!
– Вы, конечно!
– Кто ж ещё?! – в один голос воскликнули все собравшиеся, за исключением нашей влюблённой пары и господина аптекаря, который прятался в гардеробе между шубами и пальто.
– То-то! – удовлетворённо воскликнул Савелий Дмитриевич и по привычке ногой притопнул в знак своего могущества. – Этого хмыря совершеннолетнего на чердаке запереть и жратвы ему три дня не давать! А с вами, красавица, я завтра разберусь! Я вам покажу, как младенцев развращать! Ишь чего вздумала! – замуж за моего сына! Я т-тебе покажу замуж! Я т-тебя...
– Ой, что будет-то! Что бу-удет! – пискнула прокурорша, схватившись за голову, но на это никто не обратил внимания.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
