Через несколько минут мы оба кончили одновременно и посмеялись над тем, как в порыве страсти Антонио сбросил со стола флаконы с лосьоном.
— Хорошо, что они пластмассовые, — пошутила я.
Он подтянул черные трусы и задернул молнию на джинсах, после чего крепко обнял меня.
— Хили, ужасно жаль, но я должен идти. У меня встреча с людьми, и разговор пойдет о кино.
— Тебя приглашают сниматься в фильме? — я пришла в восторг. — Но это же здорово!
— Посмотрим, — он пожал плечами. — Чаще всего такие встречи оканчиваются впустую.
Помочь я ему не могла, но надеялась, что в его фильме найдется роль для юной блондинки. Было бы чудесно сниматься с ним где-то вне сериала «Наше завтра» — настоящая совместная работа. Но мне казалось, что еще рано встревать в его дела. Кроме того, Антонио был по-прежнему скрытен во всем, что касалось его карьеры, и меня забавляло, что мы так свободны и раскованы в сексе, но как только доходило до всего остального, он словно захлопывал калитку. Загадочные существа мужчины, ничего не скажешь.
Он ушел, а я свернулась в кресле и принялась листать последний выпуск «Новостей «мыльных опер»». Всякий раз, открывая очередной выпуск, я надеялась увидеть там фотографию нас с Антонио, сбегающих из клуба в Гемптоне. Мне так хотелось, чтобы пресса отразила нашу связь (что бы ни думала об этом Деанна), не говоря уже о том, какую роль сыграла бы такая фотография в моей карьере.
И снова никаких фотографий. Нечестно это. Явно ни один из журналов не купил эту фотографию у репортера, когда он наверняка предлагал ее несколько недель тому назад.
Я вздохнула. Какой же закон надо нарушить, чтобы добиться известности в нашем мире?
В дверь постучали, и я решила, что это деликатная Сьюзан.
— Войдите.
В дверях появилась неприветливая Габриель Казанджян.
— Хейли? Давно не виделись.
Я выпрямилась в кресле и запахнула халатик. Боже, а вдруг от меня все еще пахнет сексом? Я быстро нагнулась, чтобы поднять флаконы с пола, куда их опрокинул Антонио.
— Можно войти? — спросила Габриель.
— О, конечно! Разумеется! Ты застала меня в момент отдыха.
— Извини, что побеспокоила, — сказала она, и на ее невыразительном рыбьем лице не отразилось никаких чувств.
Что было в ее словах? Сарказм? Может, она слышала наши стоны и вздохи за дверью гримерной всего лишь несколько минут назад? Или нет?
Может, у меня просто паранойя?
Она вошла и прикрыла за собой дверь.
— Думаю, нам надо поговорить.
Я натянуто улыбнулась. Точно, паранойя.
— В кадровом составе грядут изменения, о которых тебе следует знать.
— Изменения? — у меня сорвался голос.
— Через несколько недель у нас на телевидении Восточного побережья появится новый директор дневных программ. Не проболтайся об этом. Я уже встречалась с ним, и он выразил озабоченность демографическим составом нашей аудитории.
— Да, — я кивнула, еще не понимая, каким образом это может коснуться меня.
— Он намерен расширить сектор молодежной аудитории, а мы все прекрасно знаем, что молодежь любит видеть на экране своих сверстников. Таких, как ты, например.
Я? Конечно, я из молодых. Да, да, да!
— И мы обе знаем, что твой рейтинг не слишком высок, — сказала она.
Ох уж этот гнусный рейтинг! Даже думать об этом не хотелось.
— Но наш новый директор дневных программ хочет поставить на тебя. Он распорядится, чтобы сценаристы раскрутили новое направление сюжета — вокруг тебя. — Она улыбнулась, и удивительно, как при этом не лопнула кожа у нее на лице. — Как ты думаешь, справишься?
Я изо всех сил закивала:
— Конечно! То есть ущипни меня, это сон!
— Но запомни, что эта информация пока не для посторонних, — сказала она, направляясь к двери.
— Не беспокойся! — заверила я ее. В нормальном состоянии я бы обязательно проводила ее до двери, но после наших игр с Антонио я чувствовала себя несколько вялой. — Я сама в этом заинтересована!
Она глубокомысленно кивнула:
— Я вижу.
38
Алана
Слава богу, меня впустили в помещение студии. Рори я не нашла, а Хейли была занята в съемке, но я с удовольствием пристроилась у края съемочной площадки в качестве зрителя. После неприятной встречи с самым большим носом, когда-либо появлявшимся на человеческом лице, я испытывала грусть и разочарование. Я не слишком ясно понимала почему, возможно, потому, что мои собственные родители не доверяли мне, но испытывала двойственное, неясное чувство, которое возникало всякий раз, когда предки принимались воспитывать меня, нечто похожее на зыбкую болотистую почву, и ступать на нее в настоящий момент мне не хотелось.
Я стояла на краю съемочной площадки, наблюдая за тем, как режиссер объявляет кадры и дает последние указания актерам перед съемкой. Готовились к сцене ОПП — оказания первой помощи: героиня Хейли должна была сделать искусственное дыхание кому-то, и ее наставляли, как держать руки, как дышать и тому подобное.
Осветители включили прожекторы, и золотые перья на моей юбке заблестели под их лучами. Я подняла руки и подставила их потоку света, восхищаясь гладкостью кожи, перламутровыми ногтями, напоминавшими по форме миндаль. Почему никто из этих коммерческих гениев до сих пор не обратил внимания на их красоту? Судя по тому, что я видела на просмотрах, те, кто принимает решения, попросту идиоты.
Когда начались съемки, мне трудно было разглядеть Хейли за операторами, осветителями и всеми, кто суетился на площадке, но я поняла, что она в прекрасной форме и нравится режиссеру и его команде. Оно и неудивительно. Поработайте-ка с примадонной вроде Деанны — после этого всякий нормальный человек придется вам по душе.
— Помогите! Кто-нибудь! Помогите! — взывала какая-то женщина на площадке. — Он не дышит!
Хейли мгновенно остановила сервировочный столик на колесах, который она катила по коридору больницы, и кинулась на помощь больному.
— Быстро, позовите врача, — сказала она женщине. — Они все на собрании в северном крыле.
Женщина покинула сцену, а Хейли помогла положить больного на пол, распрямила его и принялась поочередно надавливать ему на грудь и делать искусственное дыхание рот в рот. (Думаю, она просто играла, но выглядело это вполне убедительно.) Спасая умирающего, Хейли одновременно исхитрилась произнести целый монолог, убеждая человека не сдаваться и цепляться за жизнь изо всех сил. Мне хотелось запрыгнуть на сцену и крикнуть ей: «Правильно, детка, разговаривай с ним!» Не каждый день видишь, как оказывают первую помощь умирающему, но Хейли делала это очень убедительно.
