Анна Егоровна молча кивнула и направилась к двери, впрочем бросив напоследок в сторону Наташи взгляд, полный нескрываемого любопытства.
— Скажите, Вера Федоровна, а он может быть у каких-нибудь друзей? — осторожно спросила Наташа.
— Ему незачем быть у друзей, — мрачно ответила Вера. — В конце концов, если он не захотел жить дома, то перебрался в мастерскую. Так что крыша над головой у него была, а компания… Ему не нужна компания, и нежелательная огласка могла только навредить… Да и кроме того, я наводила справки. Очень аккуратно, разумеется, но никто ничего не знает. Так что друзья исключаются. Но вообще что-то уже просочилось. Я… Я была больна. Думала, что уже и не выздороветь — незачем, знаете… Но видно не вышло мое время пока — Анна Егоровна выходила… А что касается Саши… За последнее время проскочило несколько двусмысленных намеков в светских новостях — мол, Шубин не появляется на публике, а это странно… Мне звонили журналисты, спрашивали. Я им сказала, что он уехал на этюды… Вроде бы пока поверили, но все это, конечно, шито белыми нитками. Ничего я не знаю, просто места себе не нахожу!..
Закончив говорить, Вера с трудом перевела дыхание. Было видно: разговор этот дается ей нелегко.
Наташа выждала несколько минут, давая Вере возможность прийти в себя и успокоиться. Потом сказала:
— Вера Федоровна, а может, стоит обратиться в милицию?
— В милицию? — Вера деланно засмеялась. — И что я им скажу? Дескать, мой муж, с которым мы прожили не один десяток лет, ушел от меня к другой женщине? К тому же значительно моложе меня… И теперь пришла вот в милицию с просьбой его поискать? Вы представляете себе, что мне ответят?
Вера вскочила с кресла и нервно заходила по комнате. Только сейчас Наташа поняла, что за мысль не давала ей покоя все это время. Именно сейчас она увидела, как Вера изменилась. Она выглядела теперь как человек, перенесший тяжелую болезнь. Лицо побледнело и осунулось, выражение тревоги и отчаяния было написано на нем. Наташа смотрела и не узнавала в ней ту, прежнюю Веру, которую встретила на даче у Андрея. Она сильно похудела, и костюм висел на ней, как чужой.
— Вера Федоровна, успокойтесь, пожалуйста, прошу вас, — тихо попросила Наташа. — Я только спросила… Я хотела, как лучше…
— Как лучше… Да вы все сделали, чтобы было «как лучше». Ладно, я спокойна, насколько это возможно в данной ситуации. — С этими словами Вера вернулась на свое место. — Поверьте, мне очень нелегко с вами разговаривать, так что уж будьте добры — не давайте советов!
— Простите, простите меня! — закричала Наташа. — Я не должна была приходить сюда, я понимаю! Но, поверьте, я должна была понять, что с ним!..
— Выпейте лучше чаю, — Вера протянула девушке чашку.
— Спасибо.
Некоторое время, пока женщины молча пили чай, в комнате было тихо. Эта пауза была необходима каждой, чтобы немного прийти в себя. Наташа продолжила исподволь разглядывать фотографии на стенах. Заметив ее взгляд, Вера пояснила:
— Это мы с Сашей на отдыхе. Давно… — Немного помолчав, она добавила: — Я жду, Наташа. Я просто жду. Ждите и вы. Пройдет время, все расставится по местам. Пока болела, я много думала и многое поняла. Чем бы все это ни закончилось для всех нас, надо запастись терпением и ждать. Хочу, чтобы вы знали: зла я на вас не держу. Больше мне вам нечего сказать. Возвращайтесь домой.
Проводив Наташу, Вера вышла на кухню. Анна Егоровна, заинтригованная визитом незнакомки, тут же подбежала к ней с расспросами:
— Это кто ж такая? Уж не она ли?
— Она…
— А зачем она приходила-то? — продолжала интересоваться неугомонная Анна Егоровна.
Словно бы не слыша вопроса, Вера молча подошла к окну. Прислонившись лбом к холодному стеклу, она сказала, обращаясь не то к себе, не то к Анне Егоровне:
— Надо ждать…
Глава 27
…Операция, длившаяся два часа, подходила к концу. Это было несложно, обычная операция, но Андрей уже чувствовал усталость, а между тем прошла только половина его дежурства. Ниночка помогла ему снять халат и перчатки, после чего он, как обычно, подошел к раковине и стал мыть руки. Затем надел принесенный медсестрой чистый халат. Перед тем как выйти из операционной, Андрей посмотрел на себя в зеркало. Отразившееся там лицо показалось ему неестественно бледным, с глубокими тенями под глазами. Да и сами черты вдруг представились какими-то чужими, словно принадлежали не ему, а кому-то другому, кто смотрелся в это зеркало до него и по недоразумению забыл забрать свое отражение с собой. Постояв еще немного, Андрей вышел в коридор.
В ординаторской было тепло, горела только настольная лампа. Заботливая Ниночка уже хлопотала там, изо всех сил стараясь создать видимость домашнего уюта. Андрей остановился в дверях. На какое-то мгновение ему почудилось, что больничные стены вдруг куда-то исчезли, а вместо них появилась обычная комната, куда он, уставший, вернулся с работы и где его с нетерпением ждет жена, покой и забота…
— Андрей Петрович, садитесь сюда, я вам сейчас все подам.
Ниночка, взяв его за руку, как ребенка, подвела к дивану. Андрей был не в силах сопротивляться ее заботам и позволил усадить себя поудобней.
— Спасибо вам, Ниночка, что бы я без вас делал… — прошептал он.
— Да, это уж точно, — улыбнулась она.
Потом она замолчала, зная, что после операции Андрей больше всего ценит тишину. Эти особенности его поведения она успела уже хорошо узнать. И дело, конечно, было не в том, что Ниночка отличалась какой-то особой наблюдательностью, а просто все, что касалось доктора Вавилова, автоматически отпечатывалось в ее сознании.
За окном сырой, промозглый день, каких много в ноябре, незаметно перешел в такой же тоскливый осенний вечер. Пошел мокрый снег, и стекло покрылось мокрыми снежинками, которые, впрочем, немедленно таяли на нем, струйками воды стекая на подоконник.
Андрей пил чай и думал о том, как хорошо сидеть здесь, отдыхая и чувствуя приятное тепло от кружки. О случившемся на даче он старался не думать, всеми силами отгоняя от себя мысли о Наташе. Странно, но за последнее время ему это почти удавалось. Операции шли одна за другой, он порой не помнил дней недели, ориентируясь только по суточным дежурствам. И все это время Ниночка была рядом. Когда в середине своего отпуска Андрей вдруг вышел на работу, она сразу поняла: что-то произошло. Но вопросов девушка не задавала, боясь нарушить хрупкий мир своих надежд.
Внешне ее поведение по отношению к Андрею не изменилось — она по-прежнему вела себя исключительно корректно, однако, оставаясь с ним наедине, становилась заботливой и ласковой, окружая его, как невидимым облаком, своей любовью. Вот и сейчас, в это временное затишье, она делала все, что было в ее силах, чтобы создать необходимую ему атмосферу тишины и покоя.
А может, и правда жениться на Ниночке, думал Андрей, сидя на диване. У нее такое преданное сердце, она уже не раз доказала ему это. Понемногу глаза его стали закрываться, и он задремал. Видя это, Ниночка осторожно села на стоящую неподалеку кушетку. Ей казалось, она могла бы просидеть рядом с ним всю жизнь, оберегая его сон.
