Макс не знал, сколько длился штурм, ему показалось, что очень долго. Выстрелы оборвались так же внезапно, как и начались. После недавней какофонии тишина казалась оглушительной. Макс еще немного полежал, перестраховываясь, вдыхая аромат Лизаветиных волос, а потом над его головой послышался добродушный голос:
– Все, парень, слезай с нее. Ишь какой шустрый – воспользовался ситуацией, – прямо перед глазами возникла пара тяжелых ботинок на рифленой подошве. Носок ботинка был ободран.
Макс сделал глубокий вдох, скатился с Лизаветы, встал на колени. Мозг отказывался верить, что все закончилось.
– Черт, зацепили девчонку, – в добродушном голосе послышались озабоченные нотки.
Рядом с Максом присел мужчина в черной маске, глаза в ее прорезях были совсем молодыми.
– Эй, док! – заорал спецназовец. – Док, иди сюда, тут заложницу ранили! А ты как? – Он тронул Макса за плечо.
– Я в порядке, – Макс осторожно перевернул Лизавету на спину, попытался расстегнуть пуховик. Молнию заело, но он продолжал ее дергать, размазывая по лицу слезы, матерясь как сапожник.
– …Счастье, что тебя сейчас не слышит твоя мама, – за его спиной послышался надсадный кашель. – Максим, успокойся, ранение руки не бывает смертельным. Отойди, пусть ее осмотрит врач.
Дядя Федя глубоко затянулся сигаретой, опять закашлялся. Он был одет в штатское: черное пальто и норковую шапку, и выглядел как партийный работник средней руки, а не как генерал ФСБ. Макс поднялся на ноги, уступая место мужику в мятом белом халате, спросил:
– Что с Анютой?
– Все с ней хорошо, – усмехнулся дядя Федя. – Спит наша спящая красавица. Док говорит – до вечера проспит. Правда, док?
Врач, не оборачиваясь, буркнул что-то не слишком почтительное, потянул вверх Лизаветин свитер. Макс и дядя Федя деликатно отвернулись.
– А с теми… что? – спросил Макс, оглядывая двор, по которому деловито сновали какие-то люди. Трупов и раненых нигде не было видно.
– Парочку пристрелили, но главарь жив. Правда, правой рукой он пользоваться уже не сможет, – дядя Федя выбил из пачки очередную сигарету.
– Можно и мне? – Макс облизал пересохшие губы, с вожделением посмотрел на сигареты.
Мгновение дядя Федя молчал, словно прикидывал, стоит ли угощать племянника этой отравой, а потом кивнул, протянул ему пачку. Сигарета была мерзкой, но Макс выкурил ее до самого фильтра. Руки мелко дрожали, губы тоже – бойцовый дворовый кот на поверку оказался слабаком.
– А ты молодец, – словно прочитал его упаднические мысли дядя Федя. – Правильно себя вел, грамотно. Только что ж под пули-то полез? Мои-то ребятки обученные, а те отморозки палили в белый свет.
Макс посмотрел на Лизавету, ее как раз перекладывали на носилки. Дядя Федя проследил за его взглядом, откашлялся, спросил:
– Из-за нее?
Макс пожал плечами. Кто ж знает, отчего он вел себя как последний идиот? Ну, было и было.
– Ты ж, помнится, говорил, что девочка немая. А она так закричала, что наш снайпер от неожиданности чуть с сосны не упал.
Лиза кричала?! Да, Макс помнил женский крик, но не связал его с Лизаветой. А она позвала его по имени, попыталась предупредить об опасности! И это после того, как он фактически ее предал, оставил на верную смерть. Во всяком случае, именно так она должна была думать… Нет, никогда ему не понять женщин!
Макс подошел к доктору, осторожно тронул его за плечо:
– Как она?
Врач ему попался неразговорчивый и ворчливый.
– Жить будет, кость не задета, – вот и все, что он сказал.
Лиза будет жить, Анюта проснется к вечеру. Только сейчас до него наконец дошло, что все уже позади. Накатила волна такой невероятной слабости, что захотелось немедленно сесть – прямо на холодную брусчатку. Подошел дядя Федя, взял его под локоть, покряхтел совсем по-стариковски и сказал:
– Пойдем-ка в мою машину, нечего тебе тут больше делать.
– Я за рулем, – Макс посмотрел на свою «мазду», отстраненно подумал, что лобовое стекло придется менять, потому что в него попала пуля, и даже не одна.
– Куда тебе сейчас за руль, – отмахнулся дядя Федя. – Мой человек отгонит ее на стоянку. Или лучше прямо к твоему дому?
– Лучше сразу в автосервис, – криво усмехнулся Макс.
– Ну, в автосервис – это ты уж сам как-нибудь. Красивая у тебя машина. Мне всегда «японки» нравились.
За разговорами Макс не заметил, как они подошли к приземистой черной «ауди».
– Садись, – дядя Федя распахнул дверку, – поедем.
– Куда? – спросил Макс, тяжело плюхаясь на заднее сиденье.
– А куда хочешь?
– Мне бы к девчонкам…
– Значит, в больницу, – дядя Федя уселся рядом, привычно потянулся за сигаретами.
– А что теперь будет с Мележем? – шепотом спросил Макс, косясь на бритый затылок водителя.
– Что-нибудь да будет, – дядя Федя неопределенно махнул рукой.
– Понятно, – Макс отвернулся к окну, проводил взглядом отъезжавшую «скорую».
Какое-то время они ехали молча. Дядя Федя курил, кашлял, снова курил. Макс думал о том, как он будет рассказывать о произошедшем родителям и Вовке, как будет оправдываться перед Анютой, что дальше делать с Лизаветой.
– Родителям сам расскажешь или мне с тобой съездить? – заговорил дядя Федя.
Макс взъерошил волосы. Конечно, когда твои тылы прикрывает генерал ФСБ, оно как-то спокойнее – авторитет и все такое, – но, с другой стороны, он давно уже не маленький, сам может за себя ответить.
– Спасибо, как-нибудь сам разберусь.
Дядя Федя кивнул, выпустил едкое облако, сказал:
– Семь.
– Что «семь»? – не понял Макс.
– За семь минут управились.
– А говорили – десять-пятнадцать.
– Ну, это так, с учетом форс-мажорных обстоятельств…
В больнице его уже поджидал белый как полотно и злой как сто чертей Вовка. И когда только узнал?
– Я тебя убью, скотина! – Вовка не дал ему возможности объясниться, схватил за ворот куртки, поволок подальше от посторонних глаз. Макс не сопротивлялся, понимал, что родственнику нужно выпустить пар.
– Во что ты ее втравил?! – зашипел Вовка и без всякого предупреждения саданул его по уху. В голове зашумело, ухо, кажется, мгновенно опухло.
– Вов, прости. Я знаю, что виноват, – Макс стоял по стойке «смирно», прижимал ухо ладонью, покорно ждал продолжения экзекуции.
– Да что же это такое? – неожиданно усталым голосом сказал Вовка. – Я сижу себе, кофе пью, свято верю, что Анютка на работе, а мне звонят из приемного и говорят, что привезли мою жену в коматозном состоянии! Представляешь – в коматозном?! – Вовка потер покрасневшие глаза. – Да я за те минуты, пока до приемника добежал, поседел весь! – Он провел рукой по огненно-рыжим волосам без единого намека на седину.
