Книга Легионеры - Михаил Нестеров

21 декабря, пятница

В штаб, расположенный в непосредственной близости от КПП, вошел Сергей Марковцев и бросил взгляд на стол, на котором до сей поры остался старый телефонный аппарат из тяжелого и крепкого пластика. Марковцев помнил те времена, когда из подобной дежурки, находясь вдалеке от дома, он звонил жене. Набирал четыре цифры и, держа во рту сигарету (непонятная тяга закурить перед разговором) и морщась от едкого дыма, бросал оператору в трубку: “Дай-ка мне “Пролив”... “Пролив”? Воткни-ка “Ручей”... “Ручей”? Набери 244-34-90...”

Такая система связи позволяла дозвониться из самой глухой точки всего пространства бывшего Советского Союза и никогда не давала сбоев. Хотя качество связи оставляло желать лучшего.

Одно время Марковцев со своим батальоном торчал в тридцати километрах от Элисты, Калмыкия. Пыль, песок, летом жара, зимой стужа; И ветер. Он, казалось, не прекращался ни на минуту.

Рядом с частью... кишлак не кишлак, деревня не деревня. Большинство домов до половины занесены песком. Прошлой весной, кажется, или в начале лета, Марк точно не помнил, сидел он на секретной “даче” ГРУ и смотрел репортаж из калмыцких степей. Его позабавил эпизод с калмычкой, чей дом так же занесло песком. “Ветер туда – бархан сюда, – объясняла она корреспонденту. – Ветер сюда – бархан туда. Что я, с лопатой, что ли, буду ходить?!”

Все оказалось знакомым – и пески, и ветер, и бередящая душу связь через “Пролив”...

Давно, очень давно он не имел связи со своими близкими. Далеко были жена с дочерью, и он нечасто вспоминал их. Оказались близко – и сжала вдруг душу тоска. И пропала куда-то справедливая ненависть к жене, изменившей ему с его же начальником. Сейчас сей факт вызвал на лице Марка лишь горькую усмешку.

До сегодняшнего дня двери штаба были закрыты. И вот наконец за порог шагнул долгожданный покупатель – Сергей Максимович Марковцев. Он хотел открыться товарищам в полуофициальной обстановке, чтобы атмосфера штаба так или иначе напомнила легионерам их принадлежность к военной службе. Все, что он скажет с места начальника штаба, будет походить на отдельные команды, распоряжения и приказы. А в любом другом месте такого эффекта не добиться, серьезный разговор с легионерами будет походить на заговор.

Марк многое успел понять, находясь среди бойцов, и в конце концов пришел к выводу, что команда подобралась неплохая.

Легионеры зашумели стульями и образовали вокруг командира полукольцо.

– Чую, Максимыч хочет удивить нас, – в полшепота сообщил Резаный своей соседке.

В штабе было прохладно, а на Елене лишь наброшенная на плечи куртка, майка с коротким рукавом да те же джинсовые шорты, с которыми не мог справиться Алексей. Бедра девушки рядом – только протяни руку, покрытые, как и полагается, гусиной кожей. Сидят рядом – селезень и утка, словно между ними ничего не произошло. Себе Резаный мог признаться: дала бы ему в душе Елена, он вспоминал бы маленькое приключение не с таким чувством легкого романтизма. Вроде бы и ничего не было, а на деле выходило наоборот. Одним словом, есть что вспомнить.

Не зная, куда девать шаловливые руки, Резаный коснулся-таки Елениного бедра и провел по нему ладонью, опять же шепнув ей, чтобы не получить затрещину:

– Я мурашки сгоняю.

Как на самом говорливом, на нем и остановил свой взгляд Марковцев.

– Для нас всегда важно помнить, что самым легким днем был день вчерашний. Жизнь ничего не стоит, но она порой продается. Вы продали ее ровно за тридцать тысяч американских сребреников. Алексей, раздай расчетные книжки.

Бойцы, с недоумением поглядывая на старшего товарища, зашелестели страницами.

– Четыреста пятьдесят штук! – шумно выдохнул Резаный. – Это сколько в баксах?

– Пятнадцать, – подсказала слегка побледневшая Гущина. Такие деньги ей только снились.

– Остальные получите после операции. Деньги тех, кто не вернется, разделите поровну.

– Марк, кто ты такой? – прищурился Резанов. Со стороны казалось, он читает текст в маленькой, но очень дорогой книжице, или подглядывает, боясь ошибиться.

– Я твой командир. Большего тебе знать не положено. К деньгам у меня есть дополнения. Указ, который собрал нас вместе, липовый. Но это не значит, что некоторые из нас не получат прощения. От имени одного очень высокопоставленного лица уполномочен заявить: кто вернется с задания, продолжит службу в воинском подразделении. Это ли не мечта каждого из нас? – чуть с пафосом спросил Сергей.

Он на каждом задержал тяжелый взгляд.

– Муромов, у тебя есть желание прятаться от ментов? Нагатин, а ты как смотришь на эту проблему? Коля Сунцов?

– Ладно, все это присказка, – первым успокоился Резаный. – Указ липовый – правда, его от оригинала хер отличишь. Деньги... – он снова раскрыл книжку. – Деньги вроде настоящие. А как обстоят дела с местом проведения операции? Действительно попрем в Пакистан?

– Ты сообразительный малый, – похвалил товарища Сергей. – Работы по нашей специальности хватает и в России.

– Неужели? – продолжал гнуть свою линию Резанов. – Таким составом да еще с хорошим вооружением мы всю верхнюю палату перестреляем. Потом спустимся этажом ниже... Ты цели, цели выкладывай, командир. А то мы развернемся на девяносто градусов.

– На сто восемьдесят, – поправила Елена.

– Тем более. – Он покосился на девушку. – Теперь и я знаю, как залетают. Причем целой группой. Я всегда знал, что когда-нибудь залечу. Всегда наглым был, врал на каждом шагу. Чего ни спросят у меня, я отвечаю: “Есть! Умею! Могу!” – “А на пианино можешь?” – “А то!.. У меня же мать концертмейстер, отец – музыковед”. А они у меня – простые рабочие.