– Боже мой! Боже мой! Какая она глубокая! Какая глубокая!
Лицо Моргана оставалось спокойным, хотя и покрылось мертвенной бледностью.
– Налейте в стакан немного кофе и виски, – проговорил он, превозмогая боль. – Так. Теперь возьмите иголку с ниткой и смочите их, а также рану, этой смесью. А сейчас проденьте нитку в ушко и начинайте понемногу сшивать кожу над раной.
Морган взял чашку с кофе и отпил несколько глотков.
– Давайте же! – скомандовал он.
– Только не двигайтесь!
– Не буду.
– Не знаю, как я вынесу это! Главное – чтобы не дрожали руки. Поэтому превратитесь на время в каменное изваяние.
– Уже превратился. Начинайте. Вы промыли рану? – Нет.
– Почему?
– Вы не сказали. Откуда мне было знать?
Она опустила лоскуток ткани в виски, подождала, пока он намокнет, и тщательно промыла рану. Морган стиснул зубы от боли. Когда Ли закончила, он прошептал:
– Молодец! Хорошая девочка. Ну а теперь зашейте рану. Не бойтесь, я не шевельнусь.
Ли кивнула, продела нитку в иголку и приступила к последней стадии операции. Она склонилась над Морганом, и тот, глядя на нее сверху, с трудом смог отвести взгляд от видневшейся ложбинки между полушариями ее груди. Невольно Морган поймал себя на мысли: почему эти полушария такие маленькие? Каждый раз, когда Ли низко наклонялась над раной, ее грудь касалась его колен и заставляла закипать кровь в жилах.
Усилием воли Морган отвел взгляд. Это вернуло его к действительности, и он, почувствовав боль от укола иголкой, невольно вздрогнул.
– О Господи! – прошептала она.
– Продолжайте! Ведь вы смелая девушка!
– О Господи! – повторила Ли.
– В чем дело? – раздраженно воскликнул Морган. – Ведь мне совсем не больно.
Он лгал, и Ли не могла этого не видеть. Но выбора у нее не было, и она, собрав всю свою волю, в конце концов зашила рану.
Морган с нежностью смотрел на девушку. Потом провел ладонью по ее волосам.
– Вы такая юная. Такая прекрасная. О вас можно только мечтать. Черт побери, что вы со мной делаете?!
Ли опустила веки.
– Мне лучше уйти, – вздохнул Морган, но даже не шевельнулся.
– Почему?
– У меня приступ сентиментальности. Не к добру это!
– Нет! Не уходите! Тем более что вам этого не хочется!
– Вы правы...
– Морган. – Что?
– Вы хотите обладать мной?
– Я всегда этого хотел! И с удовольствием остался бы здесь.
– А как же ваша рана?
– Не думаю, что ночью у меня разболятся ноги или руки. Морган раздел Ли, положил на постель, раздвинул ей ноги, лег на нее и запечатлел на ее губах страстный поцелуй...
Глава 16
Морган медленно оделся и застонал. Ли вздрогнула и с тревогой посмотрела на него. Вскочив, она хотела проверить перевязку, но Морган жестом успокоил ее и, поцеловав, выскользнул в коридор.
Как только дверь за ним закрылась, Ли села в кресло у окна и, глядя на пробивавшиеся из-за горизонта первые лучи восходящего солнца, попыталась разобраться в своих чувствах. Всего пару дней назад она твердо решила порвать с Морганом, погасить в себе еще теплившееся к нему чувство, но эмоции взяли верх над рассудком, и она вновь ему отдалась.
Когда Морган держал ее в объятиях, нежно смотрел ей в глаза, когда поверял самые сокровенные мысли, Ли готова была поверить, что заняла в его сердце главное место. Интуиция подсказывала Ли, что Морган неравнодушен к ней, что он хочет ее, но слов любви она от него ни разу не слышала. Быть может, на этот раз интуиция ее подвела? И виной тому все еще теплившаяся в разбитом сердце надежда? Впрочем, Ли в этом мире, к несчастью, не первая женщина, принявшая похоть мужчины за глубокую и искреннюю любовь!
Какое-то время ей удавалось сдерживать желания Моргана. Хотя ей было приятно видеть, каким безумным желанием горит устремленный на нее взгляд Моргана. Но любви в нем не было. А Ли мечтала о любви.
Прошлой ночью Ли почувствовала, что любовь к Моргану не угасла, просто она старалась себе это внушить. Его появление в ее спальне было вполне естественным, поскольку она одна в сложившейся ситуации могла оказать ему помощь. И она не отвернулась от него, что тоже вполне естественно, и сделала все от нее зависящее, чем, возможно, спасла ему жизнь. А в результате снова стала игрушкой в его руках. И винила она в этом не Моргана, а себя. Случившееся должно послужить ей хорошим уроком на будущее. Пусть она увлечена Морганом, но впредь следует держать себя в руках.
Ли вздохнула и принялась собирать валявшиеся на полу окровавленные бинты и одежду. После минутного раздумья разожгла камин и бросила все в огонь. И когда в дверь постучала Дебра, пришедшая помочь молодой хозяйке справиться с утренним-туалетом, в комнате не осталось и следа от произошедших здесь ночью событий.
Морган представил собравшимся виконта де Фонтвилье.
– С мистером Хэмболтом вы уже знакомы. – Он указал на своего адвоката.
Рафаэль кивнул.
– А это – мистер Брюс Робертс, долгое время служивший на Боу-стрит, – продолжал Морган. – В настоящее время возглавляет группу сыщиков и охранников за пределами Лондона. Я обратился к нему с просьбой оказать мне услуги во время предстоящего путешествия в Брайтон.
Рафаэль снова кивнул. Морган жестом попросил всех садиться в расставленные вокруг стола кресла, после чего снова заговорил:
– Мы собрались здесь, господа, чтобы обсудить наши действия на ближайший месяц. Желательно, чтобы по приезде в Брайтон каждый из вас представлял себе стоящие перед ним задачи, а также задачи коллег. Начнем с Хэмболта, поскольку именно он будет выполнять самую главную и ответственную часть работы.
Хэмболт поправил пенсне и улыбнулся:
– Вполне логично, что именно мне поручено собирать информацию о Сандерсоне и передавать ее лорду Уорингу по его просьбе. Я, как поверенный в делах мистера Уорин-га, должен сконцентрировать в своих руках все обвинения, выдвигаемые сейчас против него в обществе, и передать их его новому адвокату. Кроме того, просматривая свои досье по этому делу, я обнаружил несколько писем, доказывающих, что у отца мистера Уоринга не было никаких намерений лишать своего сына наследства. Эти, как и некоторые другие письма, заслуживают интереса, и над ними следовало бы серьезно поразмышлять. Я намерен обратиться за помощью к некоторым известным членам парламента в Лондоне под предлогом поиска подходящего судебного округа, где могло бы слушаться дело, и объясню это своим долгом перед моим покойным нанимателем.
