– Отчего ты так думаешь?
– Ты у нас совсем недавно. А потому тебе дозволено не видеть ответов. Мы войн не ведем, верно?
– Да, это я знаю.
– Однако наши соседи, особенно восходные, завистливы и необыкновенно кровожадны. Городок, что лежит всего в пяти фарсахах от границы, они отчего-то считают своей исторической территорией. И упорно пытаются его отвоевать, хотя сами жители этого городка уже не раз выступали на свою защиту. Теперь, похоже, им понадобилась помощь армии – серебряная байза в руке гонца говорит об этом яснее ясного.
– Так что, быть войне?
Исмет усмехнулся.
– Ну нет, этим невежественным поедателям мышей не выстоять против нас и дня. Думаю, две фаланги отборных войск выдвинутся сегодня в ночь на восход, дабы завтра на рассвете принять бой. Так бывало уже пару раз… После этого варвары стихали, хоть и ненадолго.
Слова Исмета исполнились в точности. Не прошло и часа, как вся стража была снята со своих постов: ведь именно дворцовая стража была самой надежной и самой неуязвимой частью немалого войска халифа.
Вместе со всеми проверял снаряжение и Синдбад-воин. Не ведая, что ему предстоит, он надеялся лишь на то, что судьба поможет остаться в живых и показать себя, дабы поиски его хоть когда-нибудь, пусть и в далеком будущем, но все же увенчались успехом.
На закате войско, как и предвидел Исмет, выдвинулось к границе. Переход закончился задолго до рассвета. А вместе с рассветом началась и битва, первая в жизни Синдбада, но, как оказалось, решающая в его судьбе.
Взошло солнце, и варвары пошли. Будто со стороны наблюдал за всем происходящим Синдбад. То было пышное зрелище воинственной красоты в тишине утра: нападающие заставляли коней вытанцовывать мелкими шагами среди острых, как кинжалы, кольев, лавируя и меняя направление, словно на каких-то странных воинских учениях или под неслышную музыку. Войско халифа позволило им подойти.
Сотня лучников притаилась за завалом; сотня пращников растворилась среди них, а позади, за второй линией обороны, ждала своего часа в резерве сотня конников. На валу пристально следили за полем копейщики и мечники, самые крепкие бойцы вооружились остро заточенными топорами. Синдбад чувствовал, что среди войска страха не было, было лишь ожидание. Миг – и взметнулась вспышкой атака, кони внезапно набрали скорость, и противник бросился на баррикаду.
– Пора! – крикнул наместник, похожий на поседевшего в боях воина, и его поднятая рука опустилась.
И тогда как один встали лучники и выпустили стрелы в кишащую массу. Они стреляли во всадников, ведь ни один человек без необходимости не убивает лошадь.
– Давай! – прозвучала вторая команда, и поднялись пращники и метнули свои камни, а больше команд уже не требовалось – каждый сам знал, что делать.
Синдбад видел, как вокруг падали люди, мчались лошади, летели стрелы и камни, гремел над валом стук и лязг оружия. Заржала визгливо лошадь, пролетел по воздуху человек и напоролся на кол, словно жук на булавку: руки и ноги дергались, пытаясь отогнать смерть, которая пришла слишком быстро.
Темнолицый всадник бросил прыжком своего коня на вал и приземлился рядом с Синдбадом – тот наотмашь рубанул его по лицу клинком и почувствовал, как лезвие прошло сквозь переносицу, и человек этот рванулся вперед с кинжалом в руке. Отступив на шаг, Синдбад пронзил его.
Тут же его одежду пробила стрела, а потом все отдельные события слились воедино, и остались только страшные крики боя, хрип умирающих, лязг клинка о клинок и свист стрел, похожий на свист бича.
Они все шли и шли, и не было передышки. Воины халифа бились и бились. Клинок Синдбада скрещивался с дюжиной других клинков. Рядом свистели стрелы, одна воткнулась ему в бок, но не пробила кожаный нагрудник. Синдбад вырвал ее и продолжал биться, не замечая ничего.
Они нападали, отходили, потом снова нападали. Самые неистовые прорывались в круг воинов халифа – и умирали здесь. Многие пали у вала. Защитники отбрасывали их и посылали вдогонку стрелы, метали камни и греческий огонь, но варвары возвращались снова. Они дрались, как рычащие псы, и умирали с оскаленными зубами, и их клинки все еще двигались в страшных сокращениях мышц, управляемых уже умершим мозгом.
На Синдбада бросился с мечом человек:
– Йол болсун!
– Вот твоя дорога! – крикнул юноша, вогнав ему в грудь целый локоть булата, и глаза врага вспыхнули отчаянием. Он попытался нанести укол, взяв на себя меч, но Синдбад оттолкнул его.
Через миг его сбила лошадь, вспрыгнувшая на баррикаду, он упал на колени и мельком заметил, как один из воинов, невысокий, но умелый, словно акробат, взлетев в воздух, вскочил верхом на плечи всаднику, и они, кренясь набок, помчались через поле – всадник на лошади, а воин халифа сверху на всаднике; вцепившись ему в волосы, он осыпал его ударами клинка.
Исмет умер на глазах Синдбада, перед смертью убив варвара, который нанес ему огромную рану. Пал Ахмет, захлебываясь собственной кровью. Назир, угрюмый и страшный, отступил и дрался рядом с Синдбадом, и вдвоем они сбросили с завалов добрую дюжину всадников.
А потом атака захлебнулась, и все кончилось… до поры до времени.
Свиток двадцать восьмой
Кое-кто сел, где стоял, некоторые пошли за водой. Наконец появилась возможность перевязать раны. Синдбад взялся помогать самым тяжелым раненым.
Воины халифа потеряли убитыми дюжину, вдвое больше было раненых, погибло несколько лошадей.
Когда выдалась передышка, Синдбад склонился на баррикаду и положил голову на руки. Люди халифа убили многих, но они дорого отдавали свои жизни, и воины понимали: все, что уже успело произойти – всего лишь первая схватка, которая нанесла весьма малый ущерб, а потери варваров вчетверо превосходили потери халифа.
Над местом недавней схватки кружил степной орел. Видно, у него гнездо было где-то в зарослях.
Донесся голос наместника:
– Будьте готовы, дети мои. Они идут!
На этот раз степняки пришли со своими арканами, о которых люди халифа столько слышали, и с крюками на длинных шестах и выдернули часть заостренных кольев – самые дальние, за пределом полета стрел.
Сами они посылали стрелы из коротких, очень тугих луков, натягивать которые приходилось вдвоем, но стражники пригибались пониже – и ждали.
Внезапно варвары бросились в атаку, но теперь не в лоб, а наискось, ударили туда, где вал примыкал к лесу. Они думали отыскать там слабое место, и некоторые попытались даже прорваться через лес, но либо были остановлены скрытыми завалами, либо попали в ловушки и были убиты воинами халифа.
Вторая половина дня тянулась долго, и стражи дремали у баррикады, наслаждаясь солнечным теплом. До заката случилась еще одна атака, воины халифа потеряли еще двоих убитыми, а раненых было с дюжину.
