Вернувшись домой с пляжа, Оливия обзвонила все больницы в округе. Ни в одной из них не было Джоанны Коул. Она несколько раз звонила домой Джоанне, но попадала на автоответчик. Оливия проехала даже мимо ее дома, но в нем не было видно ни малейших признаков жизни. То же самое было и в магазине, на котором висела табличка: «Закрыто на каникулы».
«Не подходи к этому дому». Оливия несколько раз повторяла себе эту фразу, но все же вылезла из машины. Она просто постучит, заглянет в окно, чтобы убедиться, что Джоанна не лежит где-нибудь без сознания, избитая до полусмерти своей милой двоюродной сестрой.
Оливия поднялась на крыльцо, прислушиваясь к любым звукам. Но кроме ветра, завывавшего в кронах деревьев, слышно ничего не было. Она постучала. Никакого ответа. Она постучала громче. Никакого ответа. Она попыталась заглянуть в окно, но на нем висела занавеска и Оливия ничего не увидела.
– Вам помочь?
Оливия подпрыгнула на месте. На тропинке, ведущей к дому, стояла пожилая пара и рассматривала ее.
– Я ищу Джоанну, – сказала Оливия.
– Она сказала, что ей нужно на некоторое время уехать из города, – сообщила женщина. – Я видела, как она запихивала чемоданы в свою машину. Они туда едва влезли. А затем она рванула с места, словно за ней черт гнался.
Интересно. Марни либо до смерти напугала Джоанну, либо как-то уговорила ее уехать из города. Не боится ли Марни, что Джоанна может проговориться?
Оливия вернулась домой к Заку. Не было смысла покупать в городе хоть что-нибудь.
Пора позвонить Эдвину Харрису, семейному юристу.
– А, мисс Седжуик, рад, что вы позвонили, – поприветствовал он ее. – Как у вас дела?
– Вчера кто-то вломился в коттедж, так что я договорилась со смотрительницей, Джоанной Коул, встречаться у нее в магазине. Но сегодня ее там не оказалось. Она не подъезжала к коттеджу, ее магазин закрыт. Я заехала к ней домой. Однако там тоже никого нет. Телефон не отвечает.
– Понятно, – сказал юрист. – Дайте мне день или два на то, чтобы связаться с мисс Коул, и я вам перезвоню.
Оливия повесила трубку. Теперь коттедж принадлежал ей, и она может не оставаться в Блубери.
Интересно, Зак тоже воспримет это именно так? Велит ей паковать чемоданы и возвращаться на Манхэттен? Он ведь знал, что она не хочет жить в коттедже.
Возможно, именно поэтому Зак притворился, что не расслышал ее, когда она сказала, что любит его? Разумеется, он мог и вправду ее не расслышать. Она произнесла эти слова так тихо, что и сама не была уверена, что сказала их вслух.
Может, он считает, что она планирует уехать? Вернуться к своей жизни в Нью-Йорке? Тут до нее дошло, что они с Заком даже не обсуждали это. Как она должна войти в жизнь Кайлы? Следует ли ей приобрести дом неподалеку, чтобы они с Заком могли растить дочь вместе? Оливия отправилась на кухню, чтобы сварить чашку кофе. Она услышала, как открывается входная дверь, а вслед за этим послышался голос Сесили Карл.
– Значит, твоя мама спит в гостевой комнате? – спросила она. – Это немного странно, тебе так не кажется?
– Кажется, – согласилась Кайла. Оливия услышала, что девочки поднимаются по лестнице. – Понять не могу, происходит между ней и отцом что-нибудь или нет. Впрочем, ладно. Знаешь, я так рада, что ты помогаешь мне с выступлением. Никто со мной и разговаривать-то не желает.
– Да уж, ситуация у тебя не из легких, – сказала Сесили. – Неприятно это говорить, но это правда.
Оливия услышала, что Кайла заплакала. Ей захотелось подняться наверх, но нужно было оставить дочь в покое и дать ей и подружке решить все самим.
– Хочешь, я скажу тебе кое-что, что еще никому не говорила? – спросила Кайла. – Хотя нет, забудь. Не нужно даже и…
– Ты можешь мне все рассказать, – сказала Сесили. – Я никому не проболтаюсь. Это будет наш секрет.
– Хорошо. Мне кажется, что все это делает моя мама.
Оливия ахнула. Она подошла поближе к дверному проему, чтобы лучше слышать их разговор.
– Она ведь моя настоящая мама. И ее не было рядом всю мою жизнь. Должно быть, она чувствует себя очень виноватой. Ужасно виноватой. Кроме того, она выиграла конкурс «Истинная красота», когда ей было пятнадцать лет. Может, она готова на что угодно, лишь бы я выиграла. Например, заставить моих конкуренток отказаться от состязания.
– Кайла, я не думаю, – засомневалась Сесили.
– А кто еще это может быть? – спросила девочка. – Брианна Суитсер не стала бы развешивать на стенах десять плакатов, в которых она называет себя шлюхой. Так что не думаю, что это делает она, хотя она меня и ненавидит.
– А как насчет Дини Маккорд? – спросила Сесили.
– Может, это и она. Я ее совсем не знаю.
– Ты и вправду думаешь, что все это дело рук твоей мамы? – спросила Сесили.
– Не знаю, – сказала Кайла. – Я думала об этом. Может, и она. Она меня любит. Она на все готова, лишь бы я была счастлива. Разумеется, она хочет, чтобы я выиграла.
– Разумно, – согласилась Сесили. – Ладно, давай лучше поработаем над твоей речью.
Оливия старалась не шуметь. С одной стороны, ей хотелось уронить что-нибудь, чтобы Кайла поняла, что она слышала весь разговор. С другой – ей хотелось, чтобы у дочки было время поработать с подругой над устной презентацией.
Она налила себе чашку кофе и выпила ее с тяжелым сердцем. Позже она поговорит обо всем с Заком.
Той же ночью Оливия постучала в комнату Зака. Он сидел на кровати с кипой чертежей. На нем были только потертые джинсы.
Он был очень красивый. Лунный свет косыми лучами падал на его шелковистые волосы и сильные плечи. Оливия улыбнулась, вспомнив, как ее сестры охали и ахали над ним накануне, после того как он и Кайла вернулись из похода по магазинам.
– Он такой красивый! – воскликнула Аманда.
– Классный! – поправила ее Айви.
«Может, тебе стоит рассказать ему, что ты чувствуешь…»
– Это чертежи дома? – спросила Оливия, разглядывая чертежи.
Зак кивнул:
– Только что закончил. Он такой дорогой, что продать его пока не получается. Он находится на берегу в Марбери, минут сорок на север.
Она присела на край кровати.
– Красиво. Он словно вырастает из скалы. Знаешь, что он мне напоминает? Тот дом, который ты рисовал, когда мы только познакомились. Когда бы я ни приходила, ты был так увлечен рисованием, что даже не замечал моего появления.
Зак улыбнулся:
– Знаешь, меня всегда удивляло, что ты вообще приходила. Я приносил работу на случай, если ты не придешь. Так что, если этой мечте суждено было развеяться, у меня всегда был бы мой дом. – Он указал на чертежи: – Это тот самый дом.
