Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
– На кухне пузырьки. Из каждого по штуке три раза в день, и будешь как огурчик.
– Ты с врачом советовалась? – закапризничал он вдруг, – чем ты вообще меня поишь?
– Конечно, советовалась! Там и от экземы, и от желудка, и от волос, и от нервов. Неделю пропьешь, вообще ничего чувствовать не будешь. Не сомневайся, не в первый раз людей… лечу. У меня фармацевтическое образование, при желании, даже сама могу любой препарат составить, только лаборатория нужна. Ты знаешь, например, что при взаимодействии вполне невинные препараты могут дать неожиданную реакцию? Ну, помнишь, на уроке химии? Смешиваешь два спокойных на вид раствора и получаешь извержение вулкана? Я подбирала тебе препараты с соблюдением правил совместимости, так что делай, что тебе говорят.
Не дожидаясь его инициативы, я отсыпала в руку горсть таблеток, налила стакан воды и заставила его выпить. Он проглотил, прислушался к своему организму, вздохнул. Остаток вечера Сергей кружил возле меня, не решаясь задать свой вопрос и наконец решился:
– Слышь, ты, у тебя паспорт есть?
– Зачем тебе мой паспорт? – подняла я голову. – Я плачу тебе достаточно, условия выполняю, что еще надо?
– Фамилию. Как твоя фамилия? Не Малова, случайно?
– Откуда ты взял? – по своему обыкновению не ответила ни да, ни нет я.
Он молча протянул мне сложенный вчетверо лист. Я развернула, пробежала листовку глазами, аккуратно сложила, достала зажигалку и подожгла с одного края. Вместе мы молча смотрели, как корежится в пепельнице моя липа.
Когда почернел последний белый островок, я задала свой вопрос:
– Заложишь?
– За что тебя?
– За мужа. Я его отравила, – наконец сказала это я.
После тридцати минут ахов, охов, вздохов, причитаний и заламывания рук, я рассказала ему продолжение своей истории. По моим словам, я долго терпела издевательства «своего» Сергея. Ровно до тех пор, пока с моим здоровьем не стали твориться непонятные вещи: головокружения, тошнота, обмороки, сердцебиения. Не ставя мужа в известность, я отправилась в поликлинику и сдала все возможные анализы, один из них показал, что мой организм уже давно подвергается планомерным бомбардировкам малыми дозами одного широко известного яда.
Естественно, я не могла заподозрить своего единственного в таком изощренном коварстве, поэтому стала проверять все места, где мне могли подсыпать эту отраву. На работе стала употреблять чай и кофе только из собственных разовых пакетиков, которые покупала ежедневно, если возникала необходимость поужинать в кафе, каждый раз меняла заведения, перестала принимать приглашения выпить чашечку кофе в гостях. Мне становилось все хуже. Методом исключения получалось, что травят меня в родном доме. Я стала присматриваться к кулинарным пристрастиям членов семьи и поняла, что никто, кроме меня, не пьет кофе. Гостей угощали растворимым, и лишь я одна ежеутренне варила себе натуральный. Я отсыпала немного в пакетик и сама произвела анализ.
Оставалось выяснить, кто из троих членов семьи настолько желает моей смерти: свекор, свекровь или благоверный. Долгое время мне не удавалось этого сделать, и тогда я прибегла к услугам частного детектива. Через неделю он предоставил мне отчет: мой супруг давно живет на два дома, а его подруга через пару месяцев должна стать матерью. Девица – дочь старых приятелей свекра и свекрови, они давно мечтали соединить семьи, да тут некстати подвернулась я. Но старики не теряли надежды, все продолжали толкать детей навстречу друг другу, и их усилия увенчались успехом. Не думаю, что между ними вспыхнула роковая страсть, скорее всего, взыграла элементарная мужская похоть с его стороны, и поздняя женская неустроенность с ее.
И тут я вспомнила, как совсем недавно, будто бы в шутку, свекровь спросила меня, что я буду делать, если Сережа бросит меня ради другой. Тогда я дала волю своей фантазии, в подробностях рассказывая, как поступлю с разлучницей и разделаю неверного. В шутку же предупредила, что никогда не выпишусь из квартиры и превращу в ад жизнь всех, кто в ней проживает. Спустя пару недель и начались эти приступы.
Я замолчала, угрюмо глядя в пустоту и словно переживая все, что «произошло со мной». Сергей тоже молчал, нервно ломая пальцы и покусывая нижнюю губу.
– Мне было очень плохо, – тихо пожаловалась я ему, – плохо и страшно. Как они могли? Я ведь ничего плохого им не делала!
– Но ты могла и не умереть, – с горячностью вдруг перебил меня он, – сама же говоришь, что дозы были маленькие, если бы тебя хотели убить, отравили бы сразу. Наверное, тебя хотели просто попугать, предупредить, что с ними шутить нельзя. Если бы ты немного подождала, они сами признались бы тебе и попросили дать развод миром.
– Да? А ты знаешь, что такое эти жуткие рези в животе, обмороки, сопровождаемые рвотой? Я все время боялась, боялась, что в один далеко не прекрасный момент просто остановится сердце, я упаду на улице, а люди будут идти мимо меня и думать, что я напилась или обкололась. Боялась, что во время одного из обмороков захлебнусь собственной рвотой, и равнодушный патологоанатом запишет это как причину смерти. Боялась, что на моих похоронах никто не будет плакать, а на поминках люди, забывшись, начнут улыбаться и рассказывать анекдоты. Боялась, что еще долго после моей смерти эти люди будут довольно переглядываться и гордиться тем, как ловко они от меня избавились. А страх смерти? Ты не можешь себе представить, как страшно, когда знаешь, что кто-то хочет тебя убить, и не можешь предотвратить это. Никто из них не был медиком, никто из них не мог знать, как подействует препарат. Как можно было так легко играть с жизнью человека?
– Ну, бывают разные причины, – все еще пытался оправдать не столько «моих родственников», сколько себя, он, – деньги, квартира, любовь, как ты говоришь.
– Я могу сколько угодно доказывать тебе, что все это не стоит человеческой жизни, но ты не поймешь, пока не почувствуешь на своей шкуре, – закрыла я тему и ушла спать.
Морализировать и призывать к состраданию было бесполезно. Жаль, что психологи не лечат заболевание, которое можно было бы назвать «эмоциональная тупость». Страдающие ею люди никогда не примут на себя чужую боль не в силу сволочного характера, а просто из-за неумения примерить на себя чужую боль и страх.
Белые чужеродные крупинки в кофе Сергей заметил сразу. Тихо, чтобы я не видела, высыпал порошок в унитаз, смыл водой, поставил пустую банку на место. Когда я спросила, куда делся кофе, он отвел глаза и ответил, что закончился.
– Я куплю, – пообещала я.
Наверное, он услышал угрозу в моем голосе, потому что заявил, что только он знает лавочку, где можно купить настоящий кофе, и вообще, я и так трачу много денег на продукты, поэтому отныне он будет питаться в кафе.
– Боишься, что отравлю? – не пощадила я его самолюбия.
Люблю брать подобных типов «на слабо». Признаваться в естественном страхе они не станут из боязни выглядеть трусоватыми, поэтому ради удовлетворения собственных амбиций способны потерять естественную осторожность.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
