Книга Год маркетолога - Игорь Симонов

Все было как всегда, и все было по-другому. Я, конечно, привык ездить один в командировки, но отпуск совсем другое дело. То есть гостиница, море, солнце, бассейн и рестораны были как всегда, а все остальное – по-другому. Начиная с того, что не взял с собой кремы для загара и от загара и много других мелких, но необходимых вещей, потому что просто забыл об их существовании. Да нет, и рестораны были другими. Я сидел и беззастенчиво разглядывал людей, вслушивался в их разговоры, вступал мысленно в диалоги – это было неожиданно и занятно. И конечно, девушки. Все эти семейные и романтические драмы заслонили от меня тот простой факт, что на свете очень много девушек, и спектр их ожиданий совсем не ограничивается брачными отношениями. Они тоже приехали сюда отдыхать. В том числе и от того, что осталось у каждой в родном городе, где бы он ни находился. Мне даже и искать особенно не пришлось – сами нашлись за соседним столиком poolbar’а[52]буквально на второй день моего пребывания на щедро прогретой солнцем гостеприимной испанской земле. Я смотрел на них, они смотрели на меня сквозь солнцезащитные очки – две милые, веселые загорелые хохотушки, чем-то неуловимо похожие друг на друга. Что вскоре получило подтверждение – они были сестрами: Оля и Наташа, двадцати пяти и двадцати двух лет. Что они тут делали вдвоем, почему, на чьи деньги – осталось за кадром. Официальной версией была награда младшей сестре за диплом факультета журналистики петербургского университета. Об этом я узнал уже через полчаса после знакомства, предложив им распить за компанию бутылку Rose´ и поболтать, если они не против.

– Не против, – сказала младшая Наташа, обозначив улыбкой ямочки на щеках.

– Вино так рано. Жарко, – томно сказала старшая Оля, казавшаяся – и оказавшаяся – более искушенной в отношениях между мужчиной и женщиной.

– Ничего не рано, – решительно возразила сестра, – перестань, оно слабенькое, а потом, ты можешь и не пить.

Они отдыхали тут дней пять и немножко скучали. «Как могут скучать такие девушки? – изумился я почти искренне. – У вас же от кавалеров отбоя не должно быть».

– Кавалеров? – переспросила Оля и пальцем сдвинула на нос очки, а потом и вовсе сняла: теперь можно было дурачиться не скрываясь. – Да вы за все время тут первый настоящий кавалер и объявились, вином вот угощаете, вечером пригласите куда-нибудь, правда?

– А настоящие кавалеры – это какие? – на всякий случай поинтересовался я, хотя, по правде сказать, устраивал меня любой ответ.

– Культурные, – жеманно сказала Оля, – и образованные. Которые книжки читают и сразу целоваться не лезут. Вы ведь книжки читаете? – Cестра ее не выдержала и залилась смехом.

– Книжки читаю, – честно признался я, – но вот насчет целоваться... может, не сразу, но в целом не обещаю.

– Разберемся, – примирительно улыбнулась Оля и подняла бокал с вином. – За знакомство.

Все сложилось так просто, что я не успел ни насладиться своим одиночеством, ни настрадаться. Если бы мне дали возможность составить резюме с характеристиками тех, кого бы я хотел пригласить в компаньоны на пять дней отдыха, то моей фантазии, а может, и жизненного опыта не хватило бы на описание Оли и Наташи. Главным достоинством их было то, что они приехали отдыхать, и ничего больше. У каждой в Питере была своя жизнь – у старшей больше, у младшей меньше, но, по-видимому, с видимой легкостью оставили дома все проблемы и приехали в Испанию с легким багажом. На их стороне были молодость, жизнерадостность, безусловная внешняя привлекательность, молодостью и загаром в основном и обусловленные, отсутствие жлобства и готовность идти на компромиссы. На моей – возможность потратить больше денег, чем они, судя по всему, могли себе позволить, взятая напрокат машина, относительное знание места, где мы оказались, и умение хорошо себя вести. На отведенный короткий срок мы составили чудесную композицию.

Этим же вечером я повез их в Пуэрто-Бонус смотреть красивые яхты, кабриолеты с постаревшими красавицами и молодыми красавцами или наоборот – постаревшими красавцами и молодыми красавицами. Городок показался мне не таким стильным, как четыре год назад, когда мы были здесь – первый раз с Ириной. Есть свои циклы раскрутки у всех этих курортных городков и островов в океане, и настоящие trend-setter’ы[53], похоже, нынче переместились в новое место, оставив за собой толпу подражателей, за которой по законам маркетинга следует уже просто средний класс, считающий каждую десятку евро, и это есть начало упадка. Но ни мне, ни спутницам моим до этого не было дела. Я был немножко озабочен выбором, который предстояло сделать уже сегодня вечером с учетом крайне ограниченного времени дней – девушки улетали на день раньше меня. Мне, безусловно, больше понравилась старшая, но проснувшийся после бутылки Rose´ внутренний голос подсказывал, что выбор буду делать не я, а они. И, может быть, он уже сделан. В машине рядом со мной сидела, соблазняя загорелыми коленками, младшая Наташа, а Оля устроилась сзади, вполне довольная жизнью. Иногда в зеркале заднего вида я перехватывал ее насмешливый взгляд, но безуспешно пытался понять его смысл. Впрочем, любой вариант не вызывал у меня возражений, поэтому это была такая легкая озабоченность – меньше облачка на вполне безоблачном голубом небе.

Девушки уже вообще не были озабочены. Им все нравилось. Оля, судя по некоторым замечаниям, немножко попутешествовала, а сестре все было в новинку. Она всюду хотела фотографироваться, но Оля умерила ее пыл, прежде чем мне это стало надоедать. Мы съели паэлью в одном из многочисленных маленьких ресторанчиков на набережной, я выпил полбутылки белого вина, а они кувшин сангрии. Мои попытки объяснить, что сангрию за ужином не пьют, не привели к результату. «Посмотри», – показала Наташа на несколько столиков с такими же кувшинами. «Ну и что, – сказал я, – просто там сидят такие же...» – «Лохушки, – закончила за меня Оля, – зато вкусно». «Мы не лохушки», – громко сказала Наташа, привлекая внимание русскоязычной публики. «Вот ты-то уж точно лохушка, – поддела ее сестра. – Костя, займись воспитанием девушки, а то у меня не получается. И у мамы не получается. На тебя одна надежда».