—Хочу спросить тебя как специалиста. Какова, на твой взгляд, реальная роль разведки в современном мире. Есть ли у нее возможности непосредственно воздействовать на ход событий в международных делах? Согласен ли ты с выводами, которые делают в том числе и бывшие сотрудники спецслужб, что в будущем ее роль будет становиться все менее значимой?
А ответного удара не последовало бы. В том, что Советский Союз в короткие сроки создал собственную атомную бомбу и, в конечном итоге, сумел достичь ядерного паритета с Америкой, заслуга его разведки. Она неоспорима. Данные разведки могут оказаться большим подспорьем именно в вопросах войны и мира. Возьмем мой случай. Моя работа по степени нанесенного ущерба зашкаливала за все представления о ЧП, которые могли произойти в штаб-квартире НАТО. Немецкие натовцы окрестили случившееся аббревиатурой GAU. Этот термин заимствован из атомной энергетики и обозначает самую страшную аварию. Выходило, что я для НАТО — человек-Чернобыль. Но суд тем не менее принял к сведению и мою мотивацию: подсудимый занимался разведывательной деятельностью не из корыстных побуждений, а искренне полагая, что тем самым он способствует сохранению мира. Эш обстоятельство, кстати, пусть и незначительно, но повлияло на приговор в сторону его смягчения. В кругах, близких к НАТО, кстати, среди прочих распространено и такое мнение: разведка с обеих сторон сделала намерения противостоящих друг другу военных блоков более прозрачными и тем самым уберегла их руководство от необдуманных действий. Если согласиться с этим выводом, то миру и всеобщей безопасности я точно не навредил.
А вообще, конечно, все зависит от того, в чьи руки попадает информация и как ею распоряжаются.
— О чем я должен жалеть?.. О'кей, я проиграл. Но я не сдался.
«МОИ СОТРУДНИКИ ВООРУЖЕНЫ И ИМЕЮТ ПРИКАЗ СТРЕЛЯТЬ»
Срочная командировка по еще не остывшему па немецкой земле следу офицера КГБ, разведчика Путина
Кто такой господин Путин? В 2000-м, когда Владимир Владимирович стал человеком номер один в государстве российском, весь мир сосредоточился на поисках ответа на этот вопрос. Да сами россияне ломали над ним головы. Не были исключением и мои редакционные начальники. Оттого и бросили меня, как в омут, в сверхсрочную командировку в Германию с заданием любой ценой отыскать, возможно, еще не остывший на ее земле след офицера КГБ, разведчика Путина. «Не знаю, сколько ты там будешь пропадать, но без материала не возвращайся», — напутствовал меня шеф-редактор.
Мемориальных досок «Здесь жил и работал Владимир Путин» в Германии не оказалось. Но «явки» — некоторые — стали известны мне из немецкой прессы. Покинутые под давлением обстоятельств в роковые для бывшей ГДР месяцы, они так и остались непроваленными. Соблазн пройтись хотя бы по отдельным участкам линии некогда невидимого фронта был велик.
Вот Владимир Владимирович в Иркутске говорил, что любит синий цвет и вообще предпочитает холодные тона. Можно было бы и не обременять фактического — в то время — главу государства и правительства вопросами по этому поводу. Немцы, к примеру, это знали давно. «Путин всегда ходил на службу мимо наших окон, всегда в штатском, в синем пальто», — сообщила мне жительница Дрездена Моника Грабс-Даннат. Ну как ей не поверить, если живет она на Ангеликаштрассе, 13. Напротив, наискосок, — Ангеликаштрассе, 4, бывшая вилла КГБ. Муж Моники — Зигфрид Даннат—написал письмо в редакцию газеты «Дрезднер нойестен нахрихтен», где рассказал что ему довелось видеть Путина в достаточно драматичной ситуации, когда офицеру КГБ необходимо было проявить самообладание, твердость и решительность. Письмо опубликовали.
Получить адрес Зигфрида Данната в редакции оказалось не таким простым делом. Приняли меня весьма радушно, но пояснили, что справок о месте жительства авторов писем не дают. Законы и этика не велят. Нужно, мол, списаться с Даннатом, сообщить ему мои координаты, и тогда, при желании, он, может быть, сам выйдет на меня. В общем, радушно послали меня по адресу.
На счастье, в мире существуют телефонные справочники — оіш же, по существу, и адресные книги! Имя, фамилия, название указанной в письме улицы — все совпало.
Калитку небольшого палисадника открыл сам Зигфрид Даннат, высокий, худощавый, крепкий бородач, которому на вид было чуть больше пятидесяти.
— Путин бегло говорил по-немецки, — рассказывал Зигфрид Даннат. — Но в этом мне довелось убедиться лишь раз. Это было 6 декабря 1989 года. В этот день здание управления госбезопасности округа Дрезден было занято массами протестующих людей. Акция началась в 19 часов.
— Здание штурмовали, как позже штаб-квартиру МГБ в Берлине?
— И да, и нет. Перед зданием собрались несколько сотен человек. Управление было переполнено людьми из госбезопасности. И они имели при себе оружие. В это время стало известно, что в здании сжигают секретные досье и прочую документацию. Воспрепятствовать этому и решили митингующие. Через час противостояния народ все-таки впустили в здание. Без единого выстрела. Я лишь наблюдал за всем издали.
В 11 ночи акция была завершена. Еще через полчаса люди начали было раходиться. Я тоже решил, что пора двигаться к дому. И тогда кто-то из толпы выкрикнул: «А сейчас пойдем штурмовать русских "штази"! Они тут неподалеку». От толпы отделилась группа людей и двинулась на Ангеликаштрассе, 4. У входа стоял часовой, он тут же подал сигнал обитателям виллы. Через несколько минут вышел тот самый человек. Но уже не в синем пальто, а в офицерской форме. Это был Путин. На безупречном немецком он сказал: «Я прошу вас не пытаться проникнуть на прилегающую территорию. Мои сотрудники вооружены и имеют приказ стрелять в случае вторжения посторонних». Агрессивно настроенная публика оказалась в состоянии шока. Коротко посовещавшись, все разошлись.
Ну что ж — в одиночку против толпы экзальтированно «революционных» немецких громил... Вполне в духе Путина. Чеченские боевики сегодня, по-моему, тоже поняли, с кем имеют дело.
Семья Даннатов рассказывает о своих впечатлениях о Путине с симпатией. И это несмотря на то, что подразделение КГБ на Ангеликангграссе, 4, на них тоже «глаз положило». Не в смысле вербовки — как раз наоборот. Сотрудникам Путина они показались подозрительными. Зигфриду как-то захотелось сфотографировать жену на прогулке с собакой. С виллы КГБ срочно ушла депеша самому генералу Бему, могущественному шефу дрезденского аппарата «штази» — с просьбой проверить, что за люди бродят вокруг с фотокамерой.
— У вас были проблемы?
— Нет, — улыбается Моника. — Мы обо всем этом узнали уже после объединения Германии, когда граждане бывшей ГДР получили возможность ознакомиться с заведенными на них досье.
