Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
— Как узнали, что началась война?
— Я пришел с реки Теза, где мы купались с мальчишками. Сел за стол, мама приготовила гороховый суп с постным маслом. И вдруг заговорила наша «тарелка», и нам Вячеслав Михайлович Молотов объявил, что началась война. Вошел мой дядя 1914 года рождения (он потом провоевал всю войну и был даже награжден медалями «За отвагу», «За оборону Москвы». И мы хвалились, вот какой у нас дядя герой»). Он сказал: «Мало кто из нас останется в живых». — «Да что вы, дядя Коля! Да мы их сейчас… да мы им покажем!»
Когда началась война, я перешел в восьмой класс, а девочки и мальчики 1923 года рождения как раз были выпускниками. Мы вместе побежали в райвоенкомат проситься на фронт. Девчонки просили взять санитарками, связистками. Мы были патриотами! Осенью, когда у меня появилась возможность по знакомству устроиться на железную дорогу и увильнуть от армии, я отказался. Морально я был готов, оставшись вдвоем с мамой, с отцовским охотничьим ружьем встретить немцев. Уже двух человек я бы убил, а потом, ладно, убивайте меня. Такой было настрой! О своей жизни не беспокоился, как и не беспокоился, когда был на фронте. Смерти не боялся.
Отца призвали. И опять оказали ему доверие, присвоив звание капитана. Но, поскольку он родился в 1896 году, на фронт его не послали. Он всю войну работал в тылу.
А мы с мамой остались. Тяжело было — мне на карточку 400 граммов хлеба и ей 600 граммов. Пожалуйста, выживай! Ушел велосипед, наша роскошь. Осенью 1941 — го пошел в девятый класс. Учились в третью смену, с 5 до 10 часов, в школе-развалюхе, поскольку наша хорошая школа стала госпиталем. В лес за дровами ходили с мамой за 12 километров. Чтобы наколоть, подтопить.
— Швейная машинка была?
— Да. «Зингер», немецкая машинка, оставшаяся от бабушки. Но какой там приработок?! На себя только.
Весной 1942 года я стал бойцом Шуйского истребительного батальона. Стояли по ночам с бельгийскими винтовками, охраняли различные объекты, отлавливали дезертиров, пленных немцев, которые бежали из лагерей. Особенно беспокоили дезертиры, которые частенько были вооружены. Но мне хоть и было 16 лет, но я был значкистом ГТО и БТО, «Ворошиловским стрелком». Потерь среди нас не было.
23 октября 1943 года мне исполнилось 17 лет, а 25 октября я получил повестку в горвоенкомат. Взвесился — 44 кг. Кости и кожа. Но это меня не пугало, я был готов к службе, как все мои одногодки. Я попал в пехоту, дружок — в танкисты, поскольку он имел права. В военкомате сказали: «7, 8 ноября отметишь дома, а 9 ноября приходи».
Сели в эшелон, на вагонах которого было написано: 8 лошадей, 40 человек. Двойные нары, с левой и с правой стороны. Мама помахала рукой… Я сейчас думаю: «Как же женщины переживали, когда отправляли своих 17-летних мальчишек на фронт?! Какая была сердечная, душевная тяжесть!» Вот мы уехали, а из этого эшелона я знаю только двоих вернувшихся живыми. Один с руками и ногами, второй приехал без руки. Когда я приехал в сентябре 1945 года из училища домой с Урала, спросил:
— Мам, где Толька?
— Его нет.
— А Петька?
— То же самое — убит.
С кем погулять-то? Не с кем было гулять на улице — одни девчонки.
Поскольку у меня было девять классов образования, я попал в учебный батальон, располагавшийся в городе Канаш, который готовил сержантский состав для 62-й, потом ставшей 8-й Гвардейской армии. Наша школа находилась в здании педтехникума.
— Как воспринималось отступление?
— Нормально. Никакой паники не было.
— Информация с фронта доходила?
— Слушали «тарелку». Когда началось контрнаступление под Москвой и немцев отогнали аж на 400 километров — это какая радость была! Значит, есть силы, есть мощь! Сохраним государство, Родину! Боевой дух поднялся.
Учебным батальоном командовали комиссованные по ранению офицеры. Например, командир батальона отдавал честь левой рукой. Сержанты были кадровыми военными. Учеба была трудная. Сейчас подумаешь: «Как это мы терпели?!» Но терпели! Они научили нас уму-разуму. Товарищи, которые со мной вместе попали на фронт, они дольше всех продержались в боевом строю. Быстро выбило ребят, которых набрали по ходу движения войск по Украине — их убивало в первую очередь. А мы, вроде бы мальчишки, а держались дольше всех. Потому что нас научили уму-разуму сержанты кадровой службы.
— Как кормили?
— По девятой курсантской норме. Даже сливочное масло по утрам давали. Я отъелся. Весил уже килограммов пятьдесят. Вообще, я был крепкий парень, стрелял хорошо. Меня научил бывший поручик Российской армии. Метко стрелять точно в цель, точно в десятку. Я отлично владел своей винтовкой, УКА-27–5. Рукопашным боем. Он мне пригодился на Висле, когда немец в упор наставил мне автомат в спину, пытаясь меня пристрелить.
— Во что одели?
— Мне досталась шинель с оторванными петлицами, но гимнастерка была нормальная, со стоящим воротником, брюки, пилотка. Дали новые ботинки с обмотками.
— Какой был распорядок дня в училище? Какие изучали дисциплины?
— Подъем. В одних нательных рубашках в морозную зимнюю пору мы с криком «Ура!» бежали по улицам, будя местных жителей, на физзарядку. Подходили к колонке, там целая гора льда, попробуй добраться до крана, кто добирался, посчастливилось, плескал себе на лицо. По пояс обтирались снегом. «Рота строиться!» Бежали от городской колонки в казарму. Одевались — и рота с песнями в столовую шагом марш!
Дисциплины были такие: огневая, строевая, тактическая подготовки. Вслепую нужно было разобрать пулемет, винтовку. Изучали ручной пулемет Дегтярева — отличное оружие. Станковый пулемет «максим».
Эх, кожух, короб, рама, шатун с мотылем
Возвратная пружина, приемник с ползуном
Раз, два, три, «максим» на пятки.
Станковый пулемет «максим» — замечательное оружие. Он меня не меньше двух раз спас от смерти. Я потом про это расскажу.
Обучение продолжалось шесть месяцев. В день Красной Армии, 23 февраля 1944 года, мне и еще нескольким курсантам было присвоено высокое воинское звание «ефрейтор». Остальные получили звание в июне 1944 года. Так что мы все поехали ефрейторами в 8-ю Гвардейскую армию, которая стояла в городе Сарны.
Нам не говорили, что шаг влево, шаг вправо — считается за побег, и так было понятно, что либо на мину натолкнешься, либо на националистов нарвешься. Я попал в 4-ю роту 100-го Гвардейского полка 35-й Гвардейской стрелковой дивизии. Полком командовал майор Военков, 23 лет от роду. Его могилка на Зееловских высотах… Очень храбрый, мужественный человек. Но в 23 года… какой военный талант? Но храбрости у него хватало. Я стал вторым номером ручного пулемета Дегтярева. Шли на берег Вислы по 50–60 км за ночь. Ругали американцев и англичан, почему не открыли до сих пор второй фронт? Почему немцы не окапываются, а бегут от нас? Сколько можно идти? Хоть противогазы мы и сдали, но тащить много приходилось: шинель в скатке, вещмешок, запас патронов, плоский немецкий котелок, металлическая фляжка, малая саперная лопата, винтовка (потом стал автомат и диски), два диска для пулемета и две гранаты РГ.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
