— Ну хорошо. — Серена сложила руки на груди. — Откройте мне глаза: почему я тут оказалась?
— Потому что я вас сюда выписал.
У нее пересохло во рту.
— Выписали?!
— Ну-у, может, я не совсем точно выразился, — охотно признал Завас. — Просто я знал, что в поисках Храма Первого Солнца мне понадобится переводчик. А вы сами как думаете: с какой стати мне было подбрасывать Ватикану улики про экспедицию Йитса?
У Серены екнуло в груди. К чему он клонит? И что еще ему известно?
— Так, и что за перевод вы от меня хотите?
— Перевод карты.
Завас развернул на столе старинный пергамент.
Серена взглянула на изображение и поняла, что это план города. Надписи походили на иероглифы доегипетской эпохи. Храм Водолея четко обозначен, так же как и ряд иных зданий. Перед девушкой была карта — земной аналог небесной схемы, которую Конрад опознал по скипетру.
— Этот свиток мы нашли несколько лет назад в потайной комнате под Великим Сфинксом в Гизе, — сказал Завас. — Он принадлежит руке одного древнеегипетского жреца, основного источника знаний Платона об Атлантиде. Разумеется, мы понятия не имели, описывает ли этот план реальный город, не говоря уже где его искать… Пока янки не открыли П4.
— Откуда же американцам стало известно месторасположение города? — поинтересовалась Серена.
— Насколько я знаю, они до самого конца о нем не подозревали, — пожал плечами Завас. — В Антарктику их привела необычная сейсмоактивность. А что касается Ватикана, то он вмешался лишь только после обнаружения аномалии подо льдом.
— Ватикан? — вздернула бровь Серена. — Я так не думаю.
— У папского престола имеется своя карта Атлантиды, — возразил Завас. — Изначально-то она хранилась в Александрийской библиотеке, еще в эпоху Александра Великого. А потом ее украли римляне в период своих завоевательных походов. Еще позднее, после развала Римской империи, карту переместили в Константинополь. Вслед за взятием города в Четвертый крестовый поход ее тайком вывезли в Венецию, где наконец в семнадцатом веке карту и обнаружил некий иезуитский священник.
Серену потрясли и разозлили эти сведения, хотя она и сама не могла понять, на кого сердится: на словоохотливого Заваса или же на скрытного понтифика?
— Я вам не верю!
— Тогда объясните, почему Рим столь рьяно взялся за вашу командировку, — пожал плечами Завас. — Я надеюсь, вы не думаете всерьез, что папу волнует судьба девственной экологии Антарктики?
— А что же его волнует?
— Разумеется, власть. Церковь ничуть не более благородна, нежели секулярная, империалистическая Америка. Викарий Христа опасается любого божественного откровения, которое может подорвать влияние Ватикана на судьбы цивилизации. Вот так-то, доктор Сергетти. Власть. Нечто куда более древнее, чем ислам, христианство и даже иудаизм. У вашего руководства есть все причины для опасений. А у вас — ни одной причины верить им… или кому бы то ни было, исключая человека, который удосужился поведать вам истину. Так что берите себя в руки и пойдемте искать Храм Первого Солнца, где хранится энергоисточник.
— А если я откажусь?
— Пострадаете, как и весь остальной мир, — легко ответил он.
— «Весь остальной мир»?
— Ах да-а, вы же не в курсе, — протянул он. — Совсем одичали без новостей, правда? Так вот, станция Мак-Мердо лишилась своей взлетно-посадочной полосы. Американская авианосная группа, болтавшаяся без дела у восточного побережья, до сих пор приходит в себя после цунами и еле шевелится, потеряв половину мощности силовых установок. Моя разведка уверяет, что до появления американцев пройдет не менее шестнадцати часов. Словом, пока что хозяином Атлантиды является ваш покорный слуга.
— Пока что?
— А когда они сюда заявятся, будет слишком поздно, — усмехнулся Завас. Его глаза недобро блеснули. — Я успею захватить технологию, спрятанную в Храме Первого Солнца, причем к тому времени баланс сил в мире изменится. Соединенные Штаты будут стерты с лица Земли тем самым катаклизмом, что они сами вызвали к жизни. Вы не забыли, что смещение планетарной коры еще никто не отменял? Атлантида же окажется полностью нашей.
— Вы не пробовали себя в роли ярмарочной гадалки?
— Такова наша судьба, — с фанатичной убежденностью заявил полковник. Он наклонился через стол и улыбнулся: — Видите ли, доктор Сергетти, здесь Земля Обетованная моего народа.
27
Одиннадцать часов до рассвета
Конрад застегнул молнию на юнакомовском комбинезоне военного инспектора и сумрачным взглядом скользнул по именной нашивке над левым нагрудным карманом. Некий капитан Хассейн. Конраду оставалось только гадать, какими судьбами генерал стал обладателем парочки таких комбинезонов, откуда, видимо, пришлось вытряхнуть тела прежних владельцев. Он огляделся, изучая зал, в который привел его Йитс. Все буквально завалено компьютерным оборудованием, штурмовыми винтовками «М-16» и взрывчаткой.
Конрад поинтересовался:
— Это что за место?
— Арсенал, похоже. — Йитс безразлично пожал плечами, продолжая запихивать бруски пластита в рюкзак. — Я на него случайно набрел. Точнее, меня сюда вынесло водой. Когда выполз, сориентировался, что к чему, да и решил попользоваться.
— А ты не боишься, что хозяева придут?
— Нет больше хозяев, всех смыло, — усмехнулся Йитс.
Инстинкт самосохранения у генерала изумлял даже Конрада, который и сам мог дать фору любому по части выживания, что, собственно, и продемонстрировал за последние несколько часов. Но Йитс… тут отдельный случай. Как вообще он остался в живых после падения в тот колодец? И потом, сейчас даже непонятно, что делать: наградить отца медалью или ударить ногой в пах. Как ни крути, а генерал и виду не подал, что рад видеть сына в целости и сохранности, да и о происхождении не упомянул больше ни слова…
— Откуда ты знаешь, что все это добро не смоет в ближайшее время?
— А я этого и не знаю. — Йитс проверил таймеры на взрывчатке. — С другой стороны, эта ниша отделена от нижних коридоров. Как бы то ни было, мы здесь не задержимся.
— Ясно, ясно. — Конрад проводил задумчивым взглядом вздувшийся от пластита рюкзак, который Йитс небрежно закинул себе на плечо. — Похоже, тебе знакомы эти люди…
— Я был инструктором их командира, полковника Заваса.
Конрад уставился на отца:
— Ты его… учил?!
— В академии ВВС в Колорадо-Спрингс. Конец восьмидесятых, американо-египетская программа обмена военными советниками. — Йитс саркастически улыбнулся. — Пришлась очень кстати через несколько лет, во время войны в Персидском заливе. Арабский пилот, сбивший два иракских истребителя, оказался бесценным сокровищем. Во-первых, пропаганда, а во-вторых, оправдание бомбардировок под видом интернациональной борьбы с захватчиком.
