Деляну покачнулся, чуть не упав, и не без труда взял себя в руки. Но когда он потянулся за сарацинским мечом, Мальтус покачал головой.
— Не так быстро, Деляну, — сказал он. — Вы несколько часов простояли у столба. Подождите, пока ваша кровь не обретет правильное движение. Разогрейте мускулы и верните им эластичность. Или вы торопитесь умереть?
Андрей недоверчиво посмотрел на гигантского золотого рыцаря, но Мальтус еще раз кивнул в знак подтверждения своих слов. Он был вполне серьезен. Сомнения Андрея улетучились. Если бы противник хотел тайком прикончить его, едва ли он стал бы снимать с него оковы. Несмотря на это, он ни на минуту не спускал с Мальтуса глаз, отходя от него подальше в сторону. В руках и ногах у него покалывало все сильнее, наконец это перешло в мучительную боль.
Мальтус оказался прав: в этот момент у Андрея едва ли хватило бы сил просто держать в руках сарацинский меч, не говоря уже о том, чтобы сражаться.
— Почему вы так поступаете?
Андрей начал массировать кисти рук и разрабатывать пальцы, которые он то растопыривал, то сжимал в кулаки. Сначала ему показалось, что упражнения на расслабление мышц не помогают. Кровь свободно текла по сосудам, но это было для него невыносимее боли, которую он непрерывно испытывал в последние дни.
— Мало радости одержать победу над противником, который не может защищаться, — объяснил Мальтус.
— Я не думаю так. А Кербер, Билер? Что общего у вас с этими сумасшедшими? Вы не такой, как они.
Золотой рыцарь тихо засмеялся:
— Вы правы, Деляну. Они сумасшедшие. Убийства доставляют им удовольствие.
— А вам нет?
— Ну, коль скоро это должно произойти… Они сумасшедшие. Но такие нужны. Когда-нибудь я их убью. Пока время еще терпит.
— Нужны? — поразился Андрей. — Как и отец Доменикус, приказавший уничтожить безвинных людей?
— Когда-нибудь наступит день освобождения, — серьезно отреагировал Мальтус. — Нас много, намного больше, чем вы предполагаете, Деляну.
— И вы рассчитываете избавиться от Доменикуса и этих двух безумцев?
— Каждый выбирает свой собственный путь, Деляну, — сказал Мальтус. — И вы тоже выбрали, а то мы и не встретились бы. Думаете, я вас не понял? Когда-то я был таким же, как вы. Я спорил с судьбой, поклялся, что никогда не захочу стать таким, как все. Я не хотел убивать, чтобы жить. Прошли годы, прежде чем я убил первого из наших. И еще больше времени, прежде чем понял, что это было правильно. Убивать становится однажды нашим предназначением.
— Вы убиваете, чтобы дольше жить? — спросил Андрей. Он еще не мог разобраться, что чему тут предшествует и о чем Мальтус все время говорит. — Вы всерьез утверждаете, что неуязвимы?
— О нет. — Рыцарь решительно замотал головой. — Мы даже очень уязвимы. Но если нас пытаются убить не по правилам, мы возвращаемся снова.
— Чертовщина какая-то, — пробормотал Андрей, и по его спине пробежала ледяная дрожь.
— Чертовщина? — повторил Мальтус, словно он уже думал над значением этого слова. — Едва ли. Не бросалось ли вам когда-нибудь в глаза, как сильно некоторые люди отличаются от остальных? А мы несем лишь маленькое отличие от нормальных людей. Поймите меня правильно: мы не возвращаемся из ада. Нас ранят, мы истекаем кровью, как все остальные, но раны заживают на нас быстрее и лучше, чем на других, — пока нас насыщают особой кровью.
Особая кровь! Андрей слишком хорошо представлял, что имеется в виду. Все это он уже встречал в своих самых жутких ночных кошмарах. Но открывающаяся действительность была в тысячу раз страшнее. Мальтус помог ему заглянуть в нее, и Андрей увидел, что там таится: безумие и еще нечто, перед чем блекнут кошмары. Там существовала какая-то другая жизнь, и если он будет готов принять ее, то последствия могут быть самыми ужасными.
За все годы, что Михаил Надасду тренировал его, Андрей ни разу не спросил, зачем отчим вообще заставляет его этим заниматься, какой смысл делать из сына трансильванского крестьянина блистательного мастера боя на мечах. Для него само собой разумелось, что Михаил потратил свои лучшие годы на то, чтобы день изо дня муштровать пасынка так, словно от этого будет зависеть его дальнейшая судьба.
А не спрашивал он потому, что в глубине души всегда знал это. Что-то внутри говорило ему о наследии, которое делало его человеком особенным. И не столько в Борсе, где некоторые люди в той или иной мере были жертвами этого проклятого наследия и потому старались жить, по возможности не высовываясь, и не в Трансильвании, где этот феномен встречался чаще, чем в остальном мире, — нет, но в обществе нормальных людей вроде Марии.
— Вы молчите, потому что наконец поняли, — сказал Мальтус. — Я могу только надеяться, что так оно и есть. Мне было бы страшно, если бы вы, не зная этого, пошли на смерть.
— Я вообще ничего не понял, — сказал Деляну неприязненно. — Кроме того, что вы убили моего сына.
Мальтус довольно долго молчал.
— Мне очень жаль, если это все, что вы поняли, — изрек он наконец. — Тем более что это неправда. Каждый из нас рано или поздно нормально умирает, если его не расчленяют, не превращают в месиво или если он не сгорает. Как вы думаете, почему людей испокон веков сжигают, если подозревают в союзе с дьяволом? Почему побивают камнями еретиков? Почему люди четвертуют непохожих на себя, приписывая им самые гнусные преступления?
— Вы хотите этим сказать… — пробормотал Андрей.
— Я хочу этим сказать, что нормальные люди особенно безжалостно уничтожают нас, если только им удается кого-либо из нас схватить, — сказал Мальтус горько. — Тогда они становятся беспощадны. И еще более жестоко расправлялись бы с нами, знай они нашу тайну.
— Какую тайну?
Рыцарь медлил с ответом, и Андрей чувствовал его опасение раскрыться.
— Да что там, — решился он наконец. — Вы имеете право знать, к какому роду принадлежите.
— К какому же роду я принадлежу? — спросил Деляну с сильно бьющимся сердцем.
— Часть тайны заключается в том, что нас легко убить: достаточно точного удара в сердце, о чем знают немногочисленные посвященные.
То, что он сказал, было лишь малой толикой правды.
— Что же еще относится к нашей тайне? — взволнованно спросил Деляну.
Мальтус грустно усмехнулся:
— Мы живем дольше, чем другие, но не вечно. Это потому…
— Почему же?
— Потому, что мы поддерживаем свою жизнь кровью людей нашего типа. Убиваем кого-нибудь из наших, чтобы взять его кровь.
Андрей смотрел на него растерянно. Его сердце колотилось, руки дрожали, как будто он только что испытал напряжение всех своих сил.
— Чтобы вы лучше поняли, Деляну, — сказал Мальтус спокойно, — я объяснюсь. Смысл нашего поединка в том, чтобы взять себе кровь другого. Чтобы сделать еще один шаг к бессмертию.
