Дверь резко распахнулась, и я ворвался в комнату.
Сложно приготовиться к бою с противником, которого не видишь, но мое преимущество состояло в неожиданности. Второй мордоворот стоял у окна и, очевидно, с интересом наблюдал за происходящим на площади. Тем не менее он тотчас развернулся и поднял руки, приготовившись к драке. Однако мне удалось опередить его. Прыгнув в сторону противника, я ударил его кулаком в живот и в то же время ребром ладони по шее. Он еще не успел упасть на ковер, когда я обернулся, чтобы отразить нападение долговязого.
Но оказалось, что в этом не было необходимости.
Передо мной предстало зрелище, которым я насладился бы, если бы ситуация была менее серьезной. Распахнутая дверь, подрагивая, висела на петлях. Долговязый по-прежнему стоял так, как я разглядел его до этого в зеркале: со скрещенными руками, сигарой во рту и вытаращенными глазами. Вот только лицо его стало совершенно белым, а сигара уже полностью была у него во рту, и наружу торчал лишь ее конец, из которого поднимался сизый дым и летели искры. Затем долговязый упал вперед, прямой, как доска, с прижатыми к груди руками.
Повернувшись, я склонился над Северал. Она была в сознании и глядела на меня, но в ее глазах горел такой огонь, что у меня мурашки побежали по коже. Осторожно перевернув женщину, я развязал путы, затем снова положил ее на спину и вытащил изо рта кляп.
— Все в порядке? — просил я.
Это был довольно дурацкий вопрос, учитывая, что ни о каком порядке не могло быть и речи. Однако Северал все же кивнула. Она попыталась встать, но руки подогнулись под весом ее тела, и она снова упала на кровать.
— Не вставайте, — сказал я. — Движение крови должно нормализоваться.
— Дженни, — простонала Северал. — Моя маленькая Дженни. Она… она…
— Что случилось, Северал? — спросил я. — Пожалуйста… я знаю, что вам сейчас очень тяжело, но мне нужно выяснить, что произошло.
Но Северал, казалось, не слышала моих слов. Она металась на кровати и бормотала имя своей дочери. Не выдержав, я взял ее за плечи, силой заставил не двигаться, а потом опустил правую руку на лоб, так чтобы касаться большим пальцем и мизинцем висков, а указательным и безымянным закрытых глаз. Я нервничал, долго не мог сконцентрироваться, но мне все же удалось послать успокаивающие импульсы в ее сознание. Через несколько минут сердцебиение Северал пришло в норму, дыхание успокоилось и она перестала дрожать. Но, как и в первый раз, когда мне удалось остановить ее на грани нервного срыва, я чувствовал, что ужас в ней лишь заглушён, но не уничтожен. У меня не было большого опыта в подобных манипуляциях.
— Итак, — повторил я свой вопрос, — что произошло, Северал? Эти люди украли вашу дочь?
Северал посмотрела на меня и долго не отводила взгляда. Я уже испугался, что моя помощь на этот раз была безрезультатной, но затем женщина покачала головой и с трудом оперлась на локоть.
— Дженнифер, — тихо сказала она. — Она… она проснулась, Роберт. Она проснулась после того, как вы ушли. Она… она проснулась. Но это уже была не моя девочка. Она была… О Господи, бедный ребенок! Сволочи! Что они сделали с моей Дженнифер?
— Рассказывайте, — попросил я.
Кивнув, Северал села немного повыше, мельком взглянув на человека у окна, лежавшего без сознания.
— Она проснулась вскоре после того, как вы ушли, Роберт, — уже в который раз повторила несчастная женщина. — Она… она ударила меня и убежала. А затем пришли эти двое, а вместе с ними Макгилликадди и другие из… из клана.
Она запнулась, словно воспоминания о происшедшем вновь наполнили ее душу безумием, в глазах заблестели слезы. Но затем женщине удалось взять себя в руки, и она продолжила:
— Они… они избили меня и сказали, что я убила своего мужа и должна быть покарана за это. Позже они принесли меня сюда и ушли, оставив этих двоих. Но Макгилликадди сказал, что они вернутся, когда взойдет солнце. И тогда… тогда меня покарают за то, что я сделала.
— А… ваша дочь? — осторожно спросил я.
— Она убежала, — пробормотала Северал. — Она ушла к нему, Роберт.
— К нему?
— К Дагону, — всхлипнула Северал. — Я знаю это, Роберт. Она принадлежит ему. Она сама сказала мне об этом, прежде чем уйти. Она… она…
Северал спрятала лицо в подушку и зарыдала — беззвучно, но сильно. На этот раз я не стал ей мешать, решив, что, возможно, ей лучше выплакаться.
Я отошел от кровати и присел рядом с долговязым. Северал сказала, что люди Макгилликадди вернутся, когда взойдет солнце, так что у нас еще было время. Но все же я решил перестраховаться. Кроме того, оставалось еще несколько невыясненных вопросов. Перевернув парня на спину, я разжал ему зубы и попытался вытащить изо рта сигару. Закашлявшись, долговязый стал ловить ртом воздух и сплевывать попавший в горло табак. Его взгляд горел ненавистью. Когда он слабо поднял руку и размахнулся, я влепил ему пощечину. Нападать на меня во второй раз он уже не пытался.
— Надеюсь, ты меня понял, — прорычал я, стараясь придать своему лицу как можно более суровое выражение. — С тобой ничего не произойдет, если ты будешь вести себя разумно. А если нет…
Я не стал продолжать, поскольку не видел в этом необходимости. Невысказанные угрозы обычно действуют эффективнее высказанных. Поспешно кивнув, долговязый выплюнул еще один кусок сигары и коснулся кончиками пальцев обожженных губ. Что ж, возможно, это убедит его в том, что надо бросить вредную привычку, насмешливо подумал я.
— Вам придется ответить на пару моих вопросов.
— Я не буду этого делать, — упрямо произнес долговязый. — Можете забить меня до смерти, но я и слова не скажу.
— Неужели? — Я задумчиво взглянул на него, а потом постарался изобразить ухмылку. — Я не стану бить вас, друг мой. Я лишь свяжу вас и уйду отсюда. А вот миссис Борден останется здесь.
Долговязый побледнел еще сильнее.
— Вы не сделаете этого! — прохрипел он.
— Ну почему же? — Я снова ухмыльнулся. — Даю вам слово, что именно так все и будет. Ну?..
Долговязый расширившимися глазами посмотрел на Северал, еще раз сплюнул табак и взглянул на меня: — Что вы хотите узнать?
Немо не был уверен, но ему казалось, что чернота за маленьким иллюминатором сгустилась, а движение бестелесных теней снаружи постепенно превратилось в постоянное копошение, словно тьма наполнилась злобными, угрожающими кораблю сущностями. Пытаясь найти поврежденные провода и кабели, механики начали разбирать не только пульт управления, но и плиты пола, поэтому Немо покинул салон и укрылся в штурманской рубке «Наутилуса».
Нельзя сказать, что ему было чем заняться. Карты и планы, регистры течений и навигационные схемы, в творческом беспорядке разбросанные на низком столике, — все эти бумаги, в которых были скрыты тайны и о которых большинство людей и не мечтали узнать, теперь утратили всякий смысл, ибо стальное сердце «Наутилуса» перестало биться…
