Книга Время новой погоды - Шон Мерфи

Бадди разглядел красный отблеск костра на темной поверхности реки и остановил старую машину Эдди на обочине дороги у края моста. Он прошел на мост и встал между опорами. Воздух был пронзительно холодным и, глядя вниз, на журчащую воду, Бадди потуже запахнул куртку. Если все, что сказал ему Хьюберт в разговоре, последовавшем за звонком Бадди к матери, было верно, то это должен быть тот самый мост. Однако Бадди почему-то хотелось рассмотреть ситуацию более тщательно, прежде чем просто сойти вниз по набережной и сказать… что? Как ему следует приветствовать этого человека, которого он никогда не видел и которому тем не менее обязан своим существованием? «Привет, папа!» казалось уж слишком неформальным. Чуть слишком личным. Но другие приходившие ему на ум слова были еще более неформальными: услышав такие слова, его мать строго нахмурила бы брови. Может, я просто не готов к встрече с отцом? – думал Бадди. Пока еще? После двадцати двух-то лет – какая разница, если он помедлит еще несколько минут?

Ночь была темной, маленький осколок луны висел на западном склоне неба – там все еще виднелась полоска бледного пурпура в том месте, где закатилось солнце. Словно разорвав ткань реальности, тоненький месяц повис над горизонтом, с другой стороной мира бросая в темноту крохотный, слабенький ломтик света. Затем темный горизонт втянул луну в себя, и вокруг Бадди сомкнулась чернота. Темные струи реки отражали свет костра, словно… «Словно струйки пролитой крови, – подумал Бадди; настроение у него было драматическое. – Как кровь Баттерфляй на асфальте, когда ее увезли. Или как адское пламя. Господи, я впадаю в мелодраматический тон…» Но, с другой стороны, воспоминания о Ронде бились о стенки его сердца, рвали его изнутри, словно когтями, стремясь выйти наружу, а ум был в таком смятении, что каким бы ни был результат его размышлений, ничто не могло его удивить.

Здесь, у черта на куличках, других машин не было видно. «Впрочем, мы вечно оказываемся у черта на куличках, – подумал Бадди. – Не только я, весь род человеческий».

Пожалуй, он слишком много времени проводил с Висенте.

В конце концов стало невозможно дольше избегать встречи. Он глубоко вздохнул и заскользил вниз по откосу к берегу реки. Воздух здесь был пропитан запахами, которые показались Бадди странными: лед и огонь, соль и темная вода, влажный запах прибрежного песка.

Он зашагал сквозь тени к костру, чей свет трепетал на ржавом металле мостовых опор, затем заколебался, пытаясь сориентироваться. Он не знал, чего ожидать, но совершенно явно не ожидал того, что увидел: огонь поднимался с земли в полудюжине мест – костры были размещены почти точно по кругу: кучки обломков, сложенные пирамидками, ярко и дымно горели, добавляя свой аромат к густым запахам этого места.

Посреди огненного круга, у самой земли, Бадди увидел стройную фигуру. На коленях? Нет, подумал Бадди, он сидит. Поджав под себя ноги, совершенно неподвижно человек сидел перед самым высоким пламенем в позе глубочайшего раздумья. И – была ли то игра света или какая-то аберрация в силе тяжести – казалось, что он завис в нескольких сантиметрах над прибрежным песком, а сквозь его тело будто бы виден свет костров.

Итак, вот он, этот человек. Тень, отбрасываемая им, трепетала слева, затем сдвинулась вправо, по воле ходящего кругами ветра, то и дело меняющего направление под мостом; тень двигалась вместе с ветром по дуге, как стрелка компаса, вызывая головокружение. Бадди открыл было рот, но снова его закрыл. Человек поднял голову, едва заметно наклонил ее в сторону Бадди, и Бадди понял, что его увидели. Он помедлил еще мгновение. Все в нем кричало, умоляло его уйти прочь, бежать отсюда со всех ног. Но куда? Ронда уехала с Родриго бог знает куда; и мысль о возвращении на сортировочную станцию без нее открыла в нем такую бездну чувств, что до дна было не достать. А его мать? Она же на него рассчитывала. Ее уже не раз подводили. Он не мог стать еще одним человеком, который ее подвел. И, если поверить тому, что она сказала, как бы невероятно ни звучали ее слова, он нужен своей стране.

Бадди ступил в круг огня. Ветер застонал, толкнув его в грудь. Полы куртки раскинулись, словно крылья, когда он двинулся по направлению к сидящему человеку. Огонь вспыхнул ярче, и в красноватом трепещущем свете Бадди обнаружил, что смотрит прямо в лицо своего отца. Казалось, он смотрит на себя в ярмарочное зеркало – в одно из тех, что игрой отражения расплющивают твое лицо в широкий блин или растягивают его, превращая в похожий на паука череп. У этого человека был такой же широкий лоб, такая же неукротимая копна волос на голове, те же звездно-синие глаза. По выражению лица Бадди догадался, что отец видит перед собой такой же мираж.

– Меня мама послала. – Голос Бадди прозвучал спокойнее, чем он сам ожидал. Слова, когда он произносил их, оставляли на губах странный, какой-то пустой вкус и отдавались металлическим эхом от мостовых опор.

– Полли. – Человек кивнул. Он снова произнес ее имя, словно это доставляло ему тайное удовольствие, какое он редко мог себе позволить: – Полли.

Бадди носком ботинка поддал камень, чувствуя себя пятилетним мальчишкой.

– Мне всегда хотелось знать, существуешь ли ты на свете, – сказал его отец. – Почему-то я всегда думал, что это возможно, хотя твоя мать никогда… – Он умолк.

– Она что, никогда тебе не говорила? Биби пожал плечами.

– Она же меня оставила. И может быть… – В свете костра его синие глаза горели огнем. – Может быть, мне не хотелось знать. – Он вздохнул, потом негромко фыркнул, подсмеиваясь над собой. – Мудрец поневоле, – сказал он. – Отец поневоле. Может быть, настало время мне повзрослеть.