— Нет! — та дернула письмо к себе.
— Я открою! — потомственная ведьма держалась за конверт, изо всех сил пытаясь спасти депешу от случайного уничтожения.
— Не-е-ет! — тянула ее к себе Вера Николаевна.
— Господи! Отдайте же это мне! — не выдержали нервы и у герцога Шуазеля.
В результате у каждого в руках оказалось по измятому клочку.
— Вот видите, что вы наделали! — взвизгнула мадам Савина, брызнув слезами. — Теперь из-за вас еще отсюда и не выберемся! Как мы теперь узнаем, что он написал! Отдайте!
Вера Николаевна выхватила клочок у герцога и сложила его со своим, Ариадна Парисовна отдала трофей добровольно.
Кристоф приподнял брови и шумно выдохнул.
— По крайней мере, очевидно, что она без ума от нашего хозяина, сказал он Гуляке, который уже пытался завести интимное знакомство с ближайшей к нему кобылой, из упряжки герцога.
— Ну что там! Не томите! — изнывал и ерзал на месте Шуазель.
— Действительно, — потомственная ведьма тоже подпрыгивала как на иголках. Так любопытно ей было только однажды в жизни, одна ее подружка впервые получила любовное письмо и никому его не показывала. Впоследствии выяснилось, что она сама его себе послала.
Но Вера Николаевна ничего не слышала, она прижала к себе клочки и откинулась назад с блаженной улыбкой на лице. Воспользовавшись ее ступором, Шуазель проворно схватил упавшие клочки и начал читать.
— Дорогая Франсуаза, моя возлюбленная, пусть тебя не удивляет…
Ариадна Парисовна подсела к герцогу и жадно ус гасилась в разорванный листок.
— Спасены! — вздохнула она, когда дочитала до конца. — Домой!
— О чем вы, госпожа Гурдан? — не понял Шуазель.
— Так, — потомственная ведьма послала торжествующий взгляд мадам Савиной. — Ничего особенного. Не обращайте внимания.
Неожиданно на переносице Веры Николаевны появилась складка, будто она неожиданно о чем-то подумала и эта мысль ее крайне встревожила.
— Что? — спросила Ариадна Парисовна.
— Да так… — в свою очередь отмолчалась Вера Николаевна. — Просто кое о чем подумала…
— Дитя мое, — встрял в непонятную беседу Шуазель, — я бы на твоем месте сейчас хорошенько протер брошь, а лучше перевесил бы ее на самое видное место…
* * *
— Бал начинается! — объявил придворный церемониймейстер. — Его Величество король!
Людовик XV появился в бальном зале под руку с королевой, которой полагалось оказывать мужу эскорт-услуги. Конечно, в случае бала по случаю назначения новой официальной любовницы, присутствие супруги кто-то может счесть неуместным, но порядок есть порядок.
Рука королевы чуть заметно дрожала.
По правде говоря, новость о смене официальной фаворитки и радовала Ее Величество, и пугала. Жанна Антуанетта маркиза де Помпадур раздражала королеву своим высокомерием и вызывала раздражение своими честолюбивыми помыслами стать морганатической супругой Людовика XV. С другой стороны, не было совершенно никаких гарантий, что новая фаворитка не захочет того же. Финансовые аппетиты мадам де Помпадур тоже являлись предметом глубокой королевской ревности. Ее Величество получала в двадцать раз меньше, но опять же — неизвестно какими окажутся пожелания новой метрессы.[8]
— Когда же мы увидим Ваше новое увлечение, сир? — спросила королева, вежливо кивая представительницам самых знатных фамилий.
— Скоро, моя дорогая, скоро, — ответил Людовик, которого неожиданно прошибла холодная испарина. Король подумал, что должно быть он очень сильно влюблен, раз у него от волнения даже медвежья болезнь приключилась.
Придворные приседали из рук вон плохо.
Сказалось невоздержанное потребление «успокоительного» в буфетах. Кто-то украдкой икал, а кто-то не мог подняться из реверанса и падал замертво, как только Его Величество проплывал мимо.
Неожиданно перед королем, будто из-под земли, вырос кардинал.
— О, Господи! — король схватился за грудь и отшатнулся от Флери. Ваше высокопреосвященство! Что у вас за привычка выскакивать неожиданно из-за угла? И потом., вы ужасно выглядите!
Его Величество отступил назад, а королева непроизвольно отгоняла от себя воздух.
— Я надеюсь увидеть сегодня то чудо, о котором говорят все — вашу новую избранницу, украшенную бриллиантом «Питт», — кардинал качнулся вперед изображая учтивый кивок. Резких и размашистых движений Флери не делал, чтобы не остаться без какой-нибудь конечности.
— Ах, Флери! Ради Бога! Вы видно начитались романов Дюма! Не хватает только, чтобы вы достали из кармана коробочку и спросили у меня: «Узнайте у нее, кто бы мог похитить этот бриллиант?». И дайте же нам пройти, наконец! — Его Величество ловко обогнул кардинала и продолжил свой путь к трону.
— Нет, я скажу иначе, — прошипел разозлившийся кардинал. — Узнайте у нее, как бриллиант «Питт» попал вот сюда!
И его преосвященство широким жестом указал на… графа Максимилиана де Полиньяка, который выпрямился из положения «изящный поклон».
По толпе придворных понеслись ахи и охи, в задних рядах раздались смешки, возгласы «я так и знала!».
На могучей, широкой груди графа де Полиньяка сверкала и переливалась гигантская брошь с невероятно большим и чистым бриллиантом!
Глаза Людовика XV медленно полезли на его царственный лоб.
— Что такое? — пробормотал он, оставил королеву и медленно подошел к графу.
Тот моментально замер в поклоне.
— Выпрямитесь, чтобы я мог рассмотреть! — топнул ногой король.
Максимилиан выпрямился, и его грудь оказалась как раз на уровне глаз Его Величества. Тот недовольно поморщился, вытащил из кармана небольшое увеличительное стекло и начал внимательно разглядывать бриллиант.
— Это он… — прошептал покрасневший как рак король и развел руками. Меня обманули! Неслыханно! Скандал!
Гул голосов перешел в настоящий гвалт.
Придворные, сгорая от любопытства, облепили графа де Полиньяка, пытаясь своими тазами разглядеть чудо.
Людовик XV побагровел.
— Герцога Шуазеля! — грохнул он кулаком по ручке трона, — и палача ко мне!
— Это всего лишь брошь. Ваше Величество, — звонкий голос привлек к себе всеобщее внимание.
В огромных дверях бального зала, где надлежало появиться в блеске и триумфе новой фаворитке, стояла маркиза де Помпадур.
Все головы моментально повернулись в ее сторону. По толпе пробежал восхищенный гул. На официальной фаворитке было… перламутровое платье. Этот эффект достигался за счет вплетения в шелк тончайших серебряных нитей. Изящная шея мадам де Помпадур была украшена жемчужным ожерельем, которое доходило ей до самого подбородка и спадало на грудь. Между ожерельем и верхним краем лифа, опущенным почти до самых сосков, выглядывала восхитительная грудь, сразу привлекавшая внимание. Нежно-розовые лепестки среди лунного сияния.
