— А ты сегодня кто? — спросил Гейб.
— Бодрячок.
— Что-то незаметно.
— Я ж без очков.
— Ё!
— Эт ты зря.
— Извини.
— Отведай кексика, — предложила Мэвис Лене, одетой Белоснежкой. Такер Кейс хотел вырядиться кем-нибудь из семи гномов, но Лена его проинформировала, что, хотя Ворчун, Чихун и Простак и впрямь входили в первоначальную мелкую семерку, Ебуна в ней не было и сколько бы набивки Такер ни подкладывал в свои гномические трусы, историю ему не поменять. По всему по этому Так сымитировал звонок из Администрации и сделал вид, что отправляется на работу.
Мэвис орудовала разделочным ножом — кромсала на громадные ломти кровавую говядину и вываливала их на тарелки ничего не подозревающих прохожих вне зависимости от их аппетитов и желаний.
— Я вегетарианка, — сказала одна женщина, одетая феечкой.
— Нет, ты не она. Ешь. Ты похожа на Смерть, жующую крекер, а со Смертью я знакома — уж двадцать лет яйца в омлет ей бью, лишь бы посопеть еще немножко.
Женщина улизнула, держа ростбиф подальше от себя, точно радиоактивный отход.
— Боже, Мэвис, — сказала Лена, откусив от кубика психоактивной сласти.
— Чего? Выпьешь проявитель — пей и закрепитель, нет?
Лена кивнула. И погрустнела при этом.
— Так и полагается.
— Тебя кинули?
— Ему на работу надо.
— Под-донок.
И тут под самым боком у Лены возникла лихая копия Зорро и протянула ей стакан пунша.
— Освежиться, миледи? — поинтересовался этот Зорро.
— Спасибо, — ответила Лена, стараясь вычислить, кто прячется за маской. — Кекс чуточку… — Она опасливо покосилась через плечо на Мэвис, а та зловеще смахнула с глаза длинный черный волос. — У меня чуточку во рту пересохло.
— А у нашей милейшей хозяюшки костюмчик — это?.. — осведомился Зорро.
— Ослик с агрегатом как тавровая балка, — проворчала Мэвис, словно это совершенно очевидно. Тем паче что она и впрямь пришила отрезок тавровой балки к соответствующему участку мохнатого черного костюма.
— Ну разумеется, — ответил Зорро. И ухмыльнулся, глядя, как его Белоснежка пьет пунш, в который он сам набодяжил растолченного в пыль рогипнола.
О, она изумительна, его маленькая смугленькая Белоснежечка. Костюм Зорро — гениальное наитие. Не нужно даже прятать зазубренный кинжал, которым он обычно режет себе трофеи. Вот он болтается на поясе, рядом с игрушечной сабелькой. И в высоких сапожищах Зорро Уильяму нравилось. Пока будет с нею забавляться — не снимет.
Всего несколько шажков от задней дверки, на кладбище, в лесок — и к фургончику, ждущему в соседнем квартальчике. Если он верно разыграет картишечки, никто и не заметит, как они уйдут. Уильям глянул на часы: пять — ну, десять минуток максимум.
— Не желаете потанцевать? — спросил он у Лены. Из «мыльницы» грохотала нью-уэйвовая композиция восьмидесятых.
Лена поначалу как-то засомневалась — окинула взглядом свое голубенькое платьице, словно ожидала, что синие птички принесут ей на крыльях ответ.
— Да ладно вам, Рождество же, — сказал Уильям Джонсон. — Давайте бодрей.
— Ну тогда ладно, — ответила Лена. И позволила ему вывести себя на самую середину церкви.
Малютка Воительница Чужеземья стояла на пороге с обнаженным мечом. Латы из пушечной бронзы идеально обтекали все изгибы ее тела. Из предплечий, плеч и рукавиц торчали смертоносные шипы, шлем венчался ухмыляющимся черепом из той же бронзы, а тот, в свою очередь, венчался бараньими рогами. В последнюю минуту — после спора с Тео о том, не призвано ли его намерение одеться Пиратом просто-напросто вызвать ее досаду, — она решила презреть любые рождественские украшения. Кожу — там, где она виднелась: живот, лицо и ляжки — Молли выкрасила в ярко-черный обувным кремом «Киви». Если б Сатана решил построить себе стриптизершу и нанял для этого Смита и Вессона, вокруг шеста в ночном клубе «Адовы вдовы» обвивалось бы что-нибудь похожее на Молли.
После краткого визита к буфету, где ею заглотился фунт кровавого ростбифа и горсть кубиков фруктового кекса, она удалилась под елку рядом с рождественским панно и крыланом. Откуда разнообразно старалась не встречаться взглядом с мужем. О, простить-то она его простит, не успеет забрезжить рассвет, это она знала точно, однако сперва пускай помучается.
Но все это случилось до того, как подействовал кексик. Если у человека нежная конституция и пограничные личностные нарушения Малютки Воительницы, медикаменты не всегда оказывают на него то же воздействие, что на прочих людей. Соразмерный коктейль ксанакса и экстази у средней персоны вызовет ленивую эйфорию — на это и рассчитывала Мэвис. Но Молли нырнула в гуакамоле нереальности и перво-наперво сочла, будто от трех волхвов и пастухов исходит легкая угроза.
— Я б их одной левой, — решила она.
— Очьень надеюсь, — произнес крылан, свисавший с елки вверх тормашками.
Роберто вырядился генералом Дагласом Макартуром — преимущественно потому, что разделял с мертвым полководцем склонность к летчицким солнцезащитным очкам, но не только. Такеру удалось срастить выгодную сделку на eBay — крохотная кукурузная трубка и крохотная же офицерская фуражка с прорезями для ушей.
— В них тёлько дебять дюймов, — отметил мохнатый генерал с легчайшим филиппинским акцентом.
— Я в смысле, будь они настоящими — я б их одной левой, — поправилась Молли. Она была уверена, что ближайший к ней волхв украдкой потянулся к ладану.
— Лену виделя? — как бы между прочим поинтересовался крылан.
— Нет. Я искала. Она в итоге решила быть Белоснежкой? Такер уступил ей с гномиками?
— Така нету. Она тёлько что ушля с другим парнем.
— Шутишь.
— И броде как выпиля.
— Лена не пьет.
— Так выгляделё.
— Поискать ее?
— Твоя жь подруга. Прихбати мне с бубета лёмтик ананаса?
— Сам прихватывай. Летать умеешь.
— Прихбатиль бы, тёлько тот осёль с больтём меня как-то нербирует.
— Как я тебя понимаю. — Малютку Воительницу совершенно не смущало, что она беседует с летучим млекопитающим, которое висит кверху ногами да еще и курит при этом трубку.
— Чьебо они там деляют с косаткой?
Уильям подвел Лену к высокому памятнику в центре кладбища и прислонил.
— Ох, кака, — изрекла Лена, заметив на платьице Белоснежки какую-то грязь. Голова у нее держалась не очень прямо, и она хихикнула. — Больше не Белоснежка.
Наркотики выполнили план, но она соображала больше, чем его прежние рождественские подарки. Беспомощная — да, но бодренькая. Хорошо получится. Очень хорошо. Если не заорет.
