Надо сказать, что Бекендорф выбрал очень удачный момент для реализации своих планов. Пока только что взошедший на престол царь продолжал Крымскую войну, а затем подписывал в Париже мирный договор, немецкий барон разыскал в Дрездене русского посла и вручил ему меморандум для министра народного просвещения Авраама Норова. В нем он расписал, не жалея красок, свои достижения в деле открытия утерянных рукописей. Бекендорф был красноречив: «Это драгоценное наследие тех веков, когда ученость настолько же процветала в монастырских кельях, насколько сейчас не может найти достойных наследников, по моему мнению, является священным достоянием всех образованных людей. Какую духовную жатву уже собрала Европа с заброшенных темных закоулков восточных монастырей благодаря тому, что важнейшие средневековые пергаменты, в особенности греческие, удалось переправить в центры европейской культуры и науки! Но еще много этих документов, больше, чем мы себе представляем, по-прежнему ожидают открытия, пребывая в первоначальных своих хранилищах. В особенности это относится к области греческой литературы и византийской истории…»
Византийской истории! Это послание должно было попасть в точку, и Авраам Сергеевич Норов послание получил. Он уже собирался в отставку и не без удовольствия начал строить планы о совместных с Бекендорфом экспедициях в Левант, новых открытиях во славу России. Собрание его собственных заметок о путешествиях в Палестину, Египет и Судан было только что издано в пяти томах, и ему нестерпимо хотелось попробовать себя в деле открытия новых рукописей. Однако даже его влияния при дворе оказалось недостаточно. Ибо российское духовенство не пожелало вступать в сделку в таком важном предприятии с немцем-протестантом. Тем более что барон Бекендорф намеревался пройти по стопам архимандрита Порфирия Успенского, который и сам был авторитетным исследователем Библии. И тогда господин Норов решил привлечь могущественных союзников, и он нашел их в лице амбициозного, но не слишком умного брата государя Константина Николаевича и супруги императора Марии Александровны, в девичестве — принцессы Гессен-Дармштадской. Само собой разумеется, что немка была рада приветить при дворе немецкого же барона и особенно не вникала в детали предприятия.
Решающим же в этом деле стал небольшой спектакль, разыгранный бароном, когда он почувствовал, что вся его задумка о легитимизации синайской рукописи с помощью российского императора повисла на волоске. При очередной оказии он дал понять, что правительство Саксонии тоже готово оплатить его экспедицию, если российский двор откажется его поддержать. Кровь принцессы Гессен-Дармштадской взыграла, и на следующий день без всяких документов, расписок и обязательств Бекендорфу были выданы 9000 рублей золотом. Он был в восторге. Путь в монастырь Святой Катерины был открыт.
Глава 7
Охотник за перстнем
Когда Франц Циммерман вышел из замка, он был очень сосредоточен. Не мешкая, он сел в поданную слугой машину и со всей силы нажал на газ. Немецкая техника не подвела, двигатель послушно взревел, и уже через несколько секунд он на предельной скорости мчался по направлению к автобану на Берлин. Каждый раз, когда Франц касался систем управления своей новой машины, у него появлялось ощущение, будто новейший автомобиль производства концерна БМВ под кодовым названием ZORRO слушался не только команд водителя, но даже его мыслей. Уже начинало темнеть, однако по-немецки идеальная проселочная дорога, которая начиналась у затерянного в лесах Саксонии замка Кайзербург, еще до захода солнца успела вывести его на освещенный автобан. Выехав на трассу и предоставив автомобилю самому выбирать дорогу и оптимальный режим движения, Франц откинулся в кресле и погрузился в собственные мысли.
Разговор с председателем, ради которого он сегодня утром уже преодолел несколько сотен километров, оказался непростым. Один из наиболее влиятельных в мире людей выглядел во время их встречи несколько уставшим и озабоченным.
— С момента трагедии в Альпах, унесшей жизни многих из наших достойных коллег и друзей, меня не покидает ощущение, что происшедшее тогда землетрясение вовсе не было случайностью, — сказал он Францу. — Замок был рассчитан на то, чтобы противостоять любым известным в природе катаклизмам, но, тем не менее, от него не сохранилось даже фундамента. Мало того, что мы остались без Димитрия и его людей, так сейчас возникла новая проблема в области его компетенции, от решения которой зависит очень и очень многое, в том числе — для меня лично. Мы все еще ищем замену Димитрию, но пока безрезультатно. Комитет считает, что вы, Франц, единственный, кто способен выполнить то, что нам сейчас жизненно необходимо. Фактически от вас требуется одно — совершить чудо. Для этого я вас и вызвал.
«Чудо ему нужно! — подумал Циммерман. — Ни больше и не меньше!» Но вслух лишь произнес:
— Я слушаю вас, господин председатель.
— Вам предстоит оказать комитету и мне лично неоценимую услугу. Если коротко, то речь идет о следующем: необходимо отправиться в Египет и раздобыть там одну очень древнюю вещицу, а именно — перстень святой Катерины.
Председатель краем глаза заметил, как брови на лице Циммермана на мгновение взлетели вверх, что, очевидно, выражало крайнюю степень удивления. Однако он решил не обращать на эмоции Франца никакого внимания, во всяком случае, пока.
— Этот перстень — один из древнейших христианских артефактов, — продолжил он. — Существует легенда, что некой девице Катерине из Александрии, которая впоследствии была канонизирована Церковью и причислена к сонму святых, самим Иисусом Христом был подарен перстень в знак того, что он избрал ее своей невестой. И случилось это в конце третьего века от Рождества Христова. Якобы Иисус явился ей во сне и надел на палец перстень, который хранится теперь в строжайшей тайне в одноименном мужском монастыре возле горы Синай. Вам нужно его оттуда извлечь и привезти мне. В средствах вы не ограничены. Вопросы?
— Что за монастырь? Я должен действовать один?
— Монастырь греческий, православный и носит, как я уже сказал, имя святой Катерины. Он очень хорошо известен в православном мире. Впрочем, и в Германии тоже: в XIX веке именно в нем богослов из Лейпцига Людвиг фон Бекендорф обнаружил и привез в Европу древнейшие из известных списков Библии. Часть их хранится в Лейпцигской библиотеке. Судя по всему, он ничего не знал о перстне и сосредоточился на старинных рукописях. Он увез из монастыря достаточно рукописей, чтобы с тех пор монахи считали себя обманутыми и с подозрением относились ко всем немцам. Впрочем, не будем попусту тратить время. Я уверен, вы и сами сообразите, где найти всю информацию по этому вопросу. Действовать вам одному вряд ли получится, это — на ваше усмотрение, а вот имя вам на время придется сменить.
При этих словах брови Циммермана удивленно взлетели еще раз.
— Ваше новое имя — Ганс Мюллер. — Председатель достал новехонький паспорт и передал его Циммерману. — Имя подобрано так, чтобы в Германии вас найти было невозможно. Или, по крайней мере, затруднительно, — добавил он. — Задание, как вы понимаете, сугубо конфиденциальное.
