Самуил лично умертвил плененного царя Амаликитского, ни много ни мало «разрубив» его, а потом отправился в Раму. «И более, — как свидетельствует Библия, — не виделся Самуил с Саулом до дня смерти своей; но печалился Самуил о Сауле, потому что Господь раскаялся, что воцарил Саула над Израилем». Впрочем, история на этом не заканчивается. Господь, глядя на Самуила, говорит ему: «Доколе будешь ты печалиться о Сауле, которого Я отверг, чтоб он не был царем над Израилем? Наполни рог свой елеем и пойди; Я пошлю тебя к Иессею Вифлеемлянину; ибо между сыновьями его Я усмотрел Себе царя». Мы возвращаемся к Давиду…
ОНА видит эту историю так, словно бы просвечивает ее рентгеном. Двое мужчин — любящий и влюбленный, Самуил и Саул. Они разыгрывают заурядную сцену: один мучается, но любит, другой мучается, мучимый любовью любящего. Завороженный и испытывающий отвращение. Вечное «мимо», извечное «никогда». Любовь — это стремление к недостижимому, любовь — это схватка, в которой проигрывают оба. Любовь — это насилие, которое всегда обоюдно.
ОНА смотрит на этих мужчин, ОНА словно бы разглядывает их под тубусом микроскопа. Странно, они остаются мужественными, совершая отнюдь не «мужские поступки». Парадоксально, мужчина, дабы остаться мужчиной, не должен любить, но в нелюбящем мужчине так мало мужского.
Два заряда одинаковой модальности по самой природе своей вынуждены отталкиваться друг от друга, но вечная тяга к подобному не позволяет им разойтись. «И знаешь, это очень справедливо — сначала ты изгадил мою жизнь, а теперь я твою!» Удивительный в своей бессмысленности и абсурдности бой, где сходятся двое, готовые к схватке, где каждый закалывает самого себя.
«Они не то, не там и не так ищут» — ЕЕ резюме. Они ищут, вместо того чтобы иметь, они пытаются стать, вместо того чтобы быть… Глупо.
Давид и Ионафан
Одна из самых печальных повестей, обогативших мировую литературу, изложена на нескольких библейских страницах, это история любви и дружбы Давида и Ионафана. Два разбитных героя, оба мужественны и сильны, оба совершали отчаянные подвиги, оба одержали удивительные военные победы — имели одну душу, одну на двоих.
Ионафан — старший сын царя Саула, а потому законный наследник Израиля. Давид — сын пастуха, помазанный Самуилом на царство. Между ними должна была разгореться война, но нет. Впервые увидев Давида, юного мальчика, стоящего пред Саулом с головой поверженного Голиафа в руках, Ионафан полюбил Давида и никогда не предавал ни его, ни свое чувство.
«Когда кончил Давид разговор с Саулом, душа Ионафана прилепилась к душе его, и полюбил его Ионафан, как свою душу. И взял его Саул в тот день, и не позволил ему возвратиться в дом отца его. Ионафан же заключил с Давидом союз, ибо полюбил его, как свою душу. И снял Ионафан верхнюю одежду свою, которая была на нем, и отдал ее Давиду, также прочие одежды свои, и меч свой, и лук свой, и пояс свой».
Но между Давидом и Ионафаном до последнего дня своего стоял Саул. Ревнуя к Давиду, к его подвигам и славе, к его молодости и благородству, он десятки раз порывался убить народного героя. И немудрено! Трудно даже представить себе, что испытывал тщеславный Саул, когда его народ пел на улицах города: «Саул победил тысячи, а Давид — десятки тысяч!» Козни вокруг Давида устраивались Саулом неустанно. Он женил его на своей дочери Мелхоле, сначала ожидая, что Давид погибнет, совершая ратный подвиг в качестве «вена». Когда же этого не произошло, Саул надеялся, что Мелхола поможет ему убить Давида, но она влюбилась в своего мужа и, напротив, помогла ему бежать.
Давид, уже помазанный на царство, не решался занять положенного ему места. Давид скитался, скрывался, дважды Ионафан спасал его от верной гибели, узнавая и предвосхищая планы своего обезумевшего отца. И говорил Ионафан Давиду: «Не бойся; ибо не найдет тебя рука отца моего Саула, и ты будешь царствовать над Израилем, а я буду вторым по тебе; и Саул, отец мой, знает это».
Саул ненавидел своего сына за его любовь к Давиду и в сердцах даже хотел убить его. Под конец он окончательно лишился рассудка, а потому Давиду и Ионафану пришлось расстаться. Книга Царств так повествует об их расставании: «Давид поднялся с южной стороны, и пал лицом своим на землю, и трижды поклонился; и целовали они друг друга, и плакали оба вместе, но Давид плакал более. И сказал Ионафан Давиду: иди с миром; а в чем клялись мы оба именем Господа, говоря: „Господь да будет между мною и между тобою и между семенем моим и семенем твоим“, то да будет навеки».
Не желая убивать Саула, Давид поселился у врагов израильских — у филистимлян и служил царю Гефскому Анхусу, от руки которого и пал Израиль. В последней, роковой битве все сыновья Саула были убиты, сам он покончил жизнь самоубийством.
Когда Давид узнал о смерти Ионафана, он «схватил одежды свои и разодрал их», «рыдал и плакал». Давид был безутешен, и песнь его лилась над Израилем: «Как пали сильные на поле брани! Сражен Ионафан на высотах твоих. Скорблю о тебе, брат мой Ионафан: ты был очень дорог для меня; любовь твоя была для меня превыше любви женской. Как пали сильные, погибло оружие бранное!»
«Любовь, если она любовь, — пишет ОНА, — входит мгновенно, она проста и понятна, чужда уговоров и ухаживаний, она — сама нежность, идущая навстречу, она то, что вспыхивает сразу и с двух сторон, это взаимопроникновение — или есть, или нет». Футуристические краски ЕЕ сюжета оттеняют сказание о невозможном, о запретном — о счастье…
Кажется, это тот единственный случай, когда счастье было действительно возможно, оно уже стояло на пороге, оно даже вошло в распростертую дверь. Но жизнь… эта ужасная жизнь, чья хроническая мистерия не может не обернуться трагедией. Жизнь — это некие неписаные правила, табуирующие счастье. Как странно, что счастье, кажущееся вершиной жизни и ее основанием, с нею несовместимо. Жизнь уравновешивает бесконечную возможность сухим перечнем ограничений — пол, возраст, национальная принадлежность, социальное положение, роль, место, функция…
Даже на самое главное, на единственное и вечное у жизни всегда найдется несчетное множество второстепенных и суетных банальностей, складывающихся в единую, неподъемную массу. Счастье, рвущееся в небо, недостижимо, но иногда трение жизни останавливает его взлет не в начале, не на ходу, а в миг его мистического свечения. Две души, успевшие объединиться, растворяются в вечности, беглецы — они сами становятся жизнью, жизнь более не нужна им…
«Долгий поцелуй таял на губах Давида, Ионафан ускользал и, наконец, рассыпался звездным небом, оставив теплый след на постели…»
ЕЕ печальная песнь льется над жизнью… Тише, молчите! Слышите, ОНА плачет…
Фамарь
Давиду не везло с детьми. Много жен, много дел, не до детей. Амнон и Авессалом — сыновья Давида от разных матерей. У Авессалома была родная сестра — красавица Фамарь. Амнон, которому Фамарь, соответственно, приходилась сводной сестрой, возжелал с ней близости. Он домогался ее множеством способов, но все тщетно, а потом пошел на хитрость: сказался больным и попросил Фамарь, чтобы она ухаживала за ним во время болезни.
