– А потом?
Риба покачала головой:
– Больше он ничего не захотел сказать. Но думаю… – Она вспомнила, как быстро и беспощадно расправился Чанс с теми пятерыми мужчинами в шахте. –…Думаю, будь Чанс постарше, наверняка убил бы его.
– Ты почти права, – скорбно кивнула Глори, словно на глазах осунувшись. – Чансу было только четырнадцать, но он все равно прикончил того шахтера. Возраст и размеры никогда не имели для него особого значения.
– Господи…
Голос Рибы замер.
– Если бы ты видела, что осталось от Лака, – мрачно объяснила Глори, – не стала бы осуждать Чанса. Я украла пистолет и сама отправилась на поиски проклятого негодяя. Только Чанс первым нашел его. У убийцы был нож. Правда, ему это не помогло. Чанс отнял у него оружие и убил собственными руками.
Глори покачала головой.
– Господи, столько времени прошло с тех пор, как я в последний раз вспоминала об этом. Я до сих пор не пойму, почему Чанс в тот день словно рассудок потерял.
– Как-то раз, – медленно начала Риба, – когда твой отец выключил все фонари в шахте и Чанс испугался и заплакал, Лак обнял его и кричал на отца до тех пор, пока тот не включил свет.
Глори, мгновенно вскинувшись, устремила на Рибу настороженный взгляд.
– Когда это случилось?
– После смерти вашей матери. Чанс всегда хотел чем-то отплатить Лаку за доброту.
– И в жизни не говорил об этом даже после смерти Лака. – Глори задумчиво покачала головой. – Это многое объясняет. Отец никогда особенно не привечал Чанса. Тот даже в детстве был слишком независим. И ни на кого, кроме ма, не обращал внимания. Лак был совсем другой – сын своего отца. Но и Чанса тоже любил. Чертовски казалось странно наблюдать этих двоих вместе. Никогда не видела, чтобы такие разные люди были так близки. Конечно, Лак был само очарование, да только я никогда особенно его не любила. Чанс был совсем другой. Упрямый маленький оборванец с улыбкой, словно солнечный лучик.
Глори снова зевнула и тут же извинилась:
– Прости, крошка, это все из-за того, что в Австралии сейчас поздняя ночь и мне давно полагается спать.
– Все в порядке. Перепад во времени действует на меня, словно свалившийся на голову кирпич. Хочешь кофе или приляжешь отдохнуть?
– Кофе, – не задумываясь, попросила Глори.
Риба отправилась на кухню и вернулась с большими кружками дымящегося кофе.
– Сливки или сахар?
– Спасибо, ничего, – улыбнулась Глори. – В этом я по-прежнему американка.
Осторожно пригубив крепчайший напиток, она вздохнула:
– Рай, Риба, настоящий рай. Кстати, у тебя красивое имя. Сокращенное от…
– Ребекка.
Глори взглянула поверх краев кружки.
– Как в романе <Имеется в виду роман Дафны Дюморье «Ребекка».>?
– Только в фантазиях матери. Действительность оказалась для нее сильнейшим разочарованием.
– Да, родители могут быть чертовой занозой в заднице, – без обиняков заявила Глори. – Однако ты и не Бекки, правда?
– К досаде бывшего мужа.
Глори, изумленно моргнув, усмехнулась.
– Вижу, тебе нелегко приходилось, правда, солнышко?
– Думаю, как и всем.
Глори, вздохнув, прикрыла глаза так надолго, что Рибе показалось, будто она уснула.
– Ты именно то, что надо, Риба Фаррел. То самое. Благодарение Богу за это. Если хоть какой-то мужчина заслуживает счастья в жизни, так это Чанс.
Ресницы Глори распахнулись, ясные зеленые озера сияли на утомленном лице.
– Ты знаешь, что выходишь замуж за легенду?
– Э-э-э… нет, – удивленно вскинулась Риба.
– Чанс Уокер, человек, которому известно, где Господь запрятал все сокровища и где дьявол содержит самых страстных женщин. Чанс добыл больше денег из заброшенных и выработанных шахт, чем большинство старателей, проживи они хоть пятьдесят жизней. Несколько раз он нападал на настоящую богатую жилу, а уж просто счастливых находок и не перечесть. Так что мужчины выстраиваются в очередь, а за ними и женщины, надеясь, что он принесет им удачу. От женщин он берет, что хочет. Что же касается мужчин… – Глори пожала плечами. –…Чанс отыскал фантастические богатства для других, и все это за жалованье и небольшой процент от доходов.
Проницательно взглянув на Рибу, она добавила:
– Не пойми меня неправильно. Мой брат не глупец и не нищий. Просто он рожден с душой истинного старателя. Помешан на охоте за сокровищами. То, что ты еще не отыскал, мучит тебя, как невозможность поскрести там, где чешется. Старательская лихорадка кипит в крови хуже малярии.
– Именно так Чанс и сказал. Однако от малярии не умирают, а в нормальном климате даже можно держать ее под контролем.
– Хорошо, что ты станешь моей сестрой, Риба, – тепло рассмеялась Глори. – Ты обладаешь всем, чтобы мужчина, подобный Чансу, возвращался к тебе снова и снова. Пути Господа поистине неисповедимы. Кто бы мог подумать, что заброшенная турмалиновая шахта привела Чанса к единственной женщине, которую тот смог полюбить?
– Значит, он рассказал тебе и о шахте? – еле заметно усмехнулась Риба.
– Нечего тут было говорить, – фыркнула Глори. – Твоя тетка так обозлилась, когда Сильвия проиграла Чансу в покер свою половину шахты, что всякий и каждый в поселке слышал ее вопли. И уж кто не слышал ее, то уж твою кузину… Сильвия визжала, как баньши <злой дух по шотландским поверьям.>, особенно когда предложила вернуть свой проигрыш Чансу в постели, а тот послал ее куда подальше.
Глори хмуро усмехнулась.
– С тех пор как Чанс повзрослел, он стал чрезвычайно разборчивым в отношении женщин, чего никак не скажешь о Сильвии. Этой девице всегда было все равно, с кем спать.
Но Риба, почти не слушая, очень осторожно поставила на столик кружку, отчаянно пытаясь скрыть, как потрясена словами Глори.
ЧАНС ЗНАЛ О ЧАЙНА КУИН ЕЩЕ ДО ТОГО, КАК ВСТРЕТИЛ РИБУ.
Осознание этой простой истины ударило Рибу словно взрывной волной огромной силы, совершенно уничтожив ее. Глори, ничего не заметив, снова зевнула, несмотря на выпитый кофе.
– Господи, я просто на ногах не держусь. Видать, слишком стара, чтобы мотаться по миру, как спятивший кенгуру. Ты не очень расстроишься, если я все-таки, отправлюсь в отель и хорошенько высплюсь до возвращения Чанса?
– Ты можешь отдохнуть здесь, – механически-вежливо отозвалась Риба, хотя в голове настойчиво билась лишь одна мысль: как пережить ужасную правду, мимоходом открытую Глори? Чанс все-таки хотел жениться на Рибе не ради ее самой, а ради Чайна Куин.
– Спасибо, но все мои пожитки в отеле, – отказалась Глори, подавляя очередной зевок.
