Книга Запретные наслаждения - Сара Рэмзи

Она едва не лишилась чувств, когда оргазм снова взорвался в ней. Громко вскрикнув, она рухнула на него, а он, схватив ее за бедра, с последним мощным толчком излился глубоко в ней. Мадлен почувствовала, как в ней разливается его горячее семя. Она слушала его шумное дыхание, ощущая, как он в ней обмякает. Полностью удовлетворенная, она прижалась к нему, а он почти механически гладил ее волосы и влажную спину.

Раньше ее мечты никогда не сбывались так просто, но теперь она начала верить в чудеса. Она улыбнулась своим мыслям, а он снова поцеловал ее в губы.

— Спасибо, Мад.

— За что?

— Ну, например, за то, что я согласился ублажить тебя этой ночью, — с ребячливой и наглой улыбкой ответил он.

Мадлен хотела шлепнуть его, но он ловко поймал ее руку и поцеловал.

— За то, что поверила мне, за то, что согласилась выйти за меня замуж. Ты не пожалеешь, обещаю.

— Я знаю, — сказала она.

Она все еще чего-то немного опасалась, но только потому, что привыкла опасаться. Но о каком страхе могла идти речь, если рядом был человек, которого она любила?

Ей хотелось еще немного понежиться в постели, но он напомнил, что ей пора возвращаться домой: ни к чему лишний раз сердить Алекса. Фергюсон вызвал Лиззи, чтобы та помогла Мадлен с туалетом, а сам поспешно удалился, потому что в платье Мадлен возбуждала его еще сильнее, чем в бриджах.

Когда туалет был окончен и Мадлен вышла из спальни, она увидела, что Фергюсон ожидает ее.

— Мад, подожди, прежде, чем ты уйдешь, я хотел бы кое-что показать тебе.

Взяв ее за руку, он повел ее в гостиную на первом этаже. В отличие от спальни, обстановка тут была скудной. Если бы случайный прохожий заглянул в окно, то увидел бы всего несколько кресел и небольшой стол, поставленный здесь лишь для того, чтобы создать видимость жилого помещения. Прежде Мадлен никогда не заглядывала сюда. На полу лежал новый ковер, а в дальнем углу стоял старинный дубовый сундучок, украшенный изысканной резьбой, который сразу приковывал к себе взгляд и смотрелся совершенно неуместно в полупустой гостиной. На крышке сундучка был вырезан герб Ротвелов, бока украшал кельтский орнамент. Сундучок был окован по углам железом и заперт на замок в форме сердца. Фергюсон вытащил из кармана ключ и, отперев сундучок, поднял крышку. Внутри было два яруса, примерно два фута в длину, фут в высоту и фут в ширину. И оба они были буквально завалены драгоценностями.

— Что это? — Мадлен невольно шагнула вперед, словно под воздействием невидимого магнита.

Рубины, сапфиры, бриллианты, изумруды, нити жемчуга, янтарные ожерелья — перед ней будто распахнулась королевская сокровищница.

— Это принадлежало маме, — сказал Фергюсон. — В особняке есть и другие драгоценности, но мне хотелось бы, чтобы из ее украшений ты выбрала себе обручальное кольцо. Я еще не смотрел, что тут есть, но если тебе ничего не приглянется, мы зайдем к ювелиру и закажем кольцо, какое ты только пожелаешь.

Она осторожно коснулась пальцами этих холодных огней. Ее внимание привлек массивный перстень. Оправа была темной — возможно, это было потускневшее серебро или даже железо, — а в нее был вставлен кроваво-красный рубин.

Перстень украшали такие же узоры, что и на крышке сундука. Фергюсон невольно вздрогнул, когда она взяла его в руки.

— Он слишком велик для меня, — сказала она.

Как эта вещь вообще оказалась среди женских украшений, Фергюсону было непонятно. Он медленно провел пальцем по гравировке.

— Камень принадлежал матери, но отец использовал его для своего перстня.

Он примерил перстень на безымянный палец. Мадлен впервые обратила внимание на то, что он не носит украшений. Ему шел этот перстень, будто специально созданный для руки влиятельного, властного человека, но уж никак не для нежных пальцев слабой женщины. Потом он поднял глаза на нее:

— У нее были и другие кольца. Посмотрим?

Потребовалось несколько минут, чтобы разобрать драгоценности. На верхнем ярусе лежали драгоценные камни без оправ, кольца, серьги и другие мелкие безделушки, а внизу — гарнитуры, завернутые во фланель. Первый комплект был с изумрудами, второй — с рубинами, третий — с бриллиантами. Когда Фергюсон разворачивал последний сверток, Мадлен подумала, что увидит сапфиры, но вместо драгоценностей там была стопка старых писем.

— Что это? — спросила Мадлен.

Он развернул письма веером, на пол посыпался сургуч.

— Зачем он хранил их? — пробормотал Фергюсон, явно обращаясь к себе самому.

Сначала Мадлен подумала, что это любовные письма, но ошиблась. Получателем значился Фергюсон, а на конвертах стояла герцогский герб.

Бумаге передалась мелкая дрожь его рук.

— Что это, Фергюсон? — повторила она.

Он сложил письма аккуратной стопкой.

— Отец писал мне, пока я был в отъезде, но я не читал эти письма и отправлял их назад. Не думал, что увижу их снова.

Он аккуратно завернул их во фланель и положил на место.

— Ты не собираешься их читать?

— Не сейчас, — сказал Фергюсон.

Она отстранилась, не понимая его. Если бы она нашла письма от родителей, то была бы готова убить, лишь бы их прочитать!

Должно быть, он почувствовал, что она его осуждает, потому что взял ее руки в свои и прижал к груди.

— Мад, когда-нибудь я обязательно прочту их. Но я хочу, чтобы воспоминания о сегодняшнем дне были связаны только с тобой. Я знаю, что не завишу от отца и никогда не стану таким, как он. А письма подождут.

Она обняла его. Они стояли молча, сердце колотилось у нее в груди, но она больше не переживала. Он был единственным мужчиной, с которым она хотела быть рядом.

Через несколько минут, выбрав великолепное изумрудное кольцо, она покинула дом. Завтра утром Фергюсон нанесет Стонтонам официальный визит и попросит ее руки. Фергюсон поцеловал ее на прощание, и Мадлен выскользнула через черный ход в сад. Совсем скоро они будут жить вместе, но ей будет не хватать этих вечеров, приправленных щепоткой опасности. К счастью, с таким мужем, как Фергюсон, она никогда не будет скучать.

Она не могла поверить, что все позади, что все хорошо, что скоро все мечты осуществятся. И она с оптимизмом смотрела в будущее.