Миссис Кэмпбелл в последний раз видели в Лидсе во втором часу ночи, когда она пыталась поймать машину на Минвуд-роуд. Известно, что перед этим она появлялась в «Ton-клубе» на Шипскар-стрит. Миссис Ричарде в день своей смерти была в пабе «Радость» вместе со своим мужем. Она ушла оттуда одна ранним вечером. Живой он ее больше никогда не видел. Мари Уоттс также посещала «Радость» незадолго до своей смерти.
Вчера полиция вновь обратилась к гражданам, обладающим какой-либо информацией, с просьбой дать о себе знать. С Отделом расследования убийств Милгартского полицейского отделения в Лидсе можно связаться по следующим номерам: 461 212 и 461 213.
– Доволен?
Я обернулся. Билл Хадден, одетый в спортивную куртку, заглядывал мне через плечо.
– Это самое настоящее надругательство над текстом. По-моему, я не использовал слова «зверский» и «жестокий» так много раз.
– Ты использовал их куда чаще.
Я достал из кармана свернутый лист бумаги и протянул ему.
– Может, ты и это слегка подредактируешь?
Милгарт, 10:30.
На вахте сержант Уилсон.
– Не было печали.
– Здравствуй, Сэмюэл, – кивнул я.
– И что же я могу с тобой сделать в это недоброе июньское утро?
– Пит Ноубл на месте?
Он заглянул в журнал.
– Нет, только что ушел.
– Черт. А Морис?
– Давно не появлялся. А в чем дело?
– Джордж Олдман обещал показать мне кое-какие протоколы. По делу Клер Стрэчен.
Уилсон снова посмотрел в журнал.
– Можешь поговорить с Джоном Радкиным или с Фрейзером.
– А они здесь?
– Погоди, – сказал он и снял трубку.
Он спустился по лестнице мне навстречу. Молодой, светловолосый, лицо из прошлой жизни.
Он остановился.
– Джек Уайтхед, – сказал я.
Он пожал мне руку.
– Боб Фрейзер. Мы с вами уже знакомы.
– Барри Гэннон, – сказал я.
– Вы помните?
– Такое разве забудешь?
– Это точно, – кивнул он.
Сержант Фрейзер был не выспавшись, не знал, что сказать, какой-то рано постаревший, но, в общем, просто-напросто растерянный.
– А вы, я смотрю, времени даром не теряли, – сказал я.
Он удивленно нахмурился:
– В смысле?
– Уголовный розыск. Отдел расследования убийств.
– Да, наверное, – сказал он и взглянул на часы.
– Я бы хотел поговорить с вами о Клер Стрэчен, если у вас есть время.
Фрейзер снова посмотрел на часы и повторил:
– Клер Стрэчен?
– Видите ли, пару дней назад я беседовал с Джорджем Олдманом, и мы договорились, что начальник уголовного розыска Ноубл покажет мне протоколы, но…
– Они все в Брэдфорде.
– Да, и поэтому мне сказали, что если Джон Радкин или вы сами не против…
– Хорошо. Пойдемте наверх.
Я поднялся за ним по лестнице.
– У нас тут небольшой беспорядок, – сказал он, открывая мне дверь в помещение, заставленное металлическими архивными ящиками.
– Могу себе представить.
– Если хотите, можете вот тут подождать минутку, – он показал на два стула и стол. – А я пока схожу за протоколами.
– Спасибо.
Я сел лицом к ящикам, к буквам и цифрам. Интересно, сколько процентов их содержимого я уже успел описать в своих статьях? Сколько историй я спрятал в свой собственный архив? Сколько видел во сне?
Фрейзер вернулся, открыв дверь ногой. В руках у него была большая картонная коробка.
Он поставил ее на стол.
Престон, ноябрь 1975 года.
– Здесь все? – спросил я.
– С нашей стороны, да. Остальное – в Ланкашире.
– Я говорил с Альфом Хиллом. Мне показалось, он был настроен скептически.
– Насчет связи между преступлениями? Да, по-моему, мы все были так настроены.
– Были?
– Да, были, – сказал он, намекая на письма.
– А теперь, значит, вы в этом твердо убеждены?
– Ага.
– Ясно, – сказал я.
Он кивнул в сторону коробки:
– Я так понимаю, вам не нужно, чтобы я все это прокомментировал?
– Нет, но я надеялся, что вы сможете объяснить мне, что вот это значит, – ответил я, подавая ему бумажку с индексом протоколов из Престона:
23.08.74 – УКФДМОРРИСОН-К.ПРДПРС1А.
22.12.74– УКФД.МОРРИСОН-К. УБГРД-П. СПК327С.
Он уставился на буквы и цифры и, побледнев, спросил:
– Откуда у вас это?
– Из Престона, из дела Клер Стрэчен.
– Правда?
– Да. Правда.
– Я никогда этого раньше не видел.
– Но вы ведь знаете, к чему это относится?
– Нет, точно не знаю. Я вижу только, что это индексы протоколов из Уэйкфилда, относящихся к некоему К. Моррисону.
– Значит, вы не знаете, кто такой К. Моррисон?
– Нет, так, на вскидку, нет. А что, должен знать?
– Да нет, просто Клер Стрэчен иногда пользовалась фамилией Моррисон.
Он стоял и смотрел на меня. Его холодные голубые глаза тонули в уязвленном самолюбии.
– Простите, – сказал я, видя, как между нами вырастают стены, как в замках поворачиваются ключи. – Я не хотел…
– Ладно, неважно, – пробормотал он с таким видом, как будто это было очень важно.
– Я знаю, что прошу слишком многого, но, может быть, вы могли бы проверить эти протоколы?
Он вытащил стул из-под стола, сел и взял в руки черную телефонную трубку.
– Сэм, это Боб Фрейзер. Можешь соединить нас с Вуд-стрит?
Он положил трубку. Мы сидели и ждали, не говоря ни слова.
Телефон зазвонил, Фрейзер снял трубку.
– Спасибо. Говорит следователь Фрейзер из Милгарта. Я хотел бы проверить два протокола.
Пауза.
– Да. Следователь Фрейзер из Милгарта. Фамилия – Моррисон, инициал – К. Первый протокол от 23 августа 1974 года, предупреждение за проституцию, 1А.
Снова пауза.
– Ага. А второй – снова Моррисон К., от 22 декабря 1974 года, убийство ГРД-П, свидетельские показания, 27 С.
