class="p1">– А что, есть сомнения?
– Есть опасения… Точнее, должны быть. У тебя, разумеется! С таким слабым носом, да на вторую попытку – ай-ай, Антон Орешин, – я спрыгнула с подоконника и погрозила ему пальцем. И пусть в душе я изо всех сил ожидала эту попытку, все же не хотела, чтобы он с ней торопился. А то получится, что первый раз я ему нос разбила, а второй – буду пахнуть консервами. Нет уж, не бывать этому!
Антон остался на подоконнике, словно прочитал мои мысли:
– Что сказать? Мне нравится рисковать.
Эпилог
Антон
Новый год было решено отмечать на центральной площади.
Там обещались салюты, Кир подхватил шампанское… В общем, явились во всеоружии. Всю дорогу я пытался ухватить Сашку за руку, но она ускользала – стеснялась моих друзей, дурочка. Они уже давно все знали. Потому что раньше я не болтал о девчонках в подкастах – глупо это. Зачем, кому это интересно? А тут само вырвалось, причем совершенно бесконтрольно – видимо, меня распирало от желания поделиться счастьем. Мозг отключился и спел ту дурацкую песню, как и до этого он периодически отключался и выдавал что-нибудь эдакое. Бывает. Со мной – так постоянно!
С Сашей у нас не сложилось сразу, но теперь обязательно. Это я понял еще в самолете, едва увидев ее кучерявую макушку. Что это, если не знак? Еще и снегопад… Кажется, кто-то там, наверху, очень даже за вторые шансы, хотя с этим я бы справился и сам. – Эй, Мороз-красный нос, – я наконец ухватил ее за руку и притянул к себе – в толпе это было проще простого. Она посмотрела на меня, смущенно опустив ресницы и улыбаясь так, что руки зачесались опять все испортить. Например, сообщить ей, что на щеке у нее пятно от зубной пасты. Кто выходит из дома, не посмотрев в зеркало? Лишь одна девчонка на планете, без сомнений.
Но я сдержался и прижал ее к себе ближе, пока толпа на площади весело отсчитывала время до Нового Года и запуска салютов. Саша положила руки на мою грудь и, кажется, засмущалась еще больше. Ее щеки стали алыми.
– Шесть, пять, четыре…
– Как Новый год встретишь, так его и проведешь, – напомнил я, наклоняясь к ней ближе. Она быстро облизнула губы и взволнованно затаила дыхание. Я и сам почти дышать перестал, но… мозг опять отключился, да.
– Три, два, оди-ин!
Я нарочно промахнулся мимо ее губ и шепнул на ухо:
– А проведешь ты этот год с пятном зубной пасты на лице! – И засмеялся, глядя, как она рукавом моей, между прочим, куртки, оттирает нос, поглядывая на меня со смесью недовольства и задором, из-за которого, собственно, я и пропал. Нравился мне этот ее взгляд, обещающий расплату.
Все еще смеясь, я притянул ее к себе и наконец поцеловал. Сначала легко и мимолетно, а потом у меня снесло крышу. Сашка пахла мандаринами, задором и обещанием, что будущий год и правда будет прекрасен. А еще она мне отвечала – сначала с тем самым задорным недовольством, упираясь в грудь ладонями, а потом сама притянула поближе. Над нашими головами взрывались салюты, вокруг ревела толпа… но ничего из этого не имело значения. Только она.
И ее слова, когда я наконец смог ее отпустить:
– Ненавижу тебя. Антон Орешин! Вот ненавижу, и все тут!
– Да? А я завтра собрался знакомиться с твоими родителями.
– И познакомишься!
– И как ты меня представишь?
– Как того, кто меня с ума сводит!
– Это уже лучше, чем ненависть, – одобрил я, одновременно ловя ее за руки и притягивая обратно в объятья. Саша быстро обмякла и уставилась на меня огромными глазами, выбивая дыхание… опять. В ее глазах отражались новогодние огни, а сама она выглядела просто невозможно красивой. Я теперь и не понимал, с какой радости написал ее подруге, но обошел вниманием ее саму. Возможно, снегопад – вовсе не второй мой шанс, а даже третий. Который я ни за что не упущу, не дурак все же.
Позже я утащил ее с площади подальше ото всех. Мы гуляли по заснеженным улицам и целовались, пили глинтвейн и целовались… И так почти до утра. Ощущение одуряющего, всепоглощающего счастья накрыло с головой. И теперь мне вообще не хотелось, чтобы снегопад заканчивался, не хотелось Сашу отпускать. Это казалось немыслимым.
С ее родителями мы и правда познакомились… всей толпой.
Они сами спустились вниз, едва запустили подъемники (что произошло рано утром), перебудили всех и едва не довели до сердечного приступа мою Сашу. Да-да, я опять пробрался к ней на диван среди ночи под предлогом открытого в комнате окна. Она, кажется, не возражала. «И хватило же наглости?! Иди к себе!» – это же не возражение, если произносится с широкой улыбкой, и при этом для поцелуев подставляется шея?
Но утром, конечно, было забавно.
Особенно, когда ее строгая мать заметила, что на диване дочери валяются мужские носки, а я единственный босой. Не женщина, а сканер, ей-богу. Но ничего, когда-нибудь заслужу ее благословение. Возможно, на это потребуется лет десять. Парни там ощутимо подпортили ситуацию дурацкими шутками, приумножив неловкость.
В общем, до конца каникул Сашу у меня забрали, но мы с ней все равно находили минуты для встреч. Иногда целовались на горных вершинах до обветренных губ, после чего гнали вниз на сноубордах наперегонки (оказалось, она катается и правда здорово – тем смешнее было вспоминать ее попытки это скрыть), иногда я находил ее в кафе, и мы… да, опять целовались. И каждый вечер я поднимался к ней в горную деревню, потому что ужасно скучал. А она сбегала ко мне вниз, потому что скучала тоже.
Примечания
1
Так как Зоя любит Кубрика, ее ник отсылает к фильму «С широко закрытыми глазами».
2
Арракис – пустынная планета из вселенной Дюны.
3
Отсылка к Билли Миллигану и его множественным личностям.
4
Норман Бейтс – маньяк из фильма «Психо».
5
Grazie (итал.) – Спасибо.
6
Платье из шторы шила Скарлетт О’Хара, героиня «Унесенных ветром».
7
Говорите ли вы по-немецки?
8
Говоришь ли ты по-немецки?
9
Отсылка к «Игре Престолов».
10
