Брунетти вскрыл конверт и вытряхнул из него фотографии, удивившись про себя, что размером они не больше почтовой открытки. Выложив снимки на стол, достал из конверта страницы отчета и пристроил их рядом. Затем Брунетти вопросительно взглянул на Вьянелло — тоже отметил странный размер фотографий.
— Видимо, экономят, — предположил Вьянелло.
Брунетти перетасовал фотографии с места преступления и принялся изучать их, передавая по одной Вьянелло. Размером с открытку, думал Брунетти, и это вполне логично — что лучше подобных снимков характеризует страну, в которую превратилась его родная Италия? Брунетти в голову пришла чудесная мысль. Надо запустить новую линию плакатов и сувениров для туристов — с фотографиями, на которых будут изображены современные достопримечательности: грязная лачуга, где арестовали Провенцано, нелегально построенные отели в природных заповедниках или двенадцатилетние молдавские проститутки, голосующие у дорог.
А еще можно выпустить новую серию игральных карт. Что на них изобразить? Тела. Если уменьшить фотографии с телом Гуарино и телами других умерших насильственной смертью за последние пару лет, снимков с лихвой хватит на целую колоду. Будут четыре масти: Палермо, Редджо-ди-Калабриа, Неаполь, Катания. А джокер? Кто же станет джокером? Кто у нас в каждой бочке затычка? Брунетти решил, что на эту роль прекрасно подойдет член кабинета министров, тесно связанный со всеми четырьмя мастями.
Вьянелло деликатно закашлялся, прервав полет мрачной фантазии Брунетти. Тот передал ему еще пару фотографий. Вьянелло рассматривал их со все возрастающим интересом. Последние снимки он едва не вырвал у Брунетти из рук. Брунетти взглянул на помощника — тот сидел, гневно сверкая глазами.
— Это фотографии с места преступления? — спросил он, как будто без подтверждения Брунетти не мог в это поверить.
Брунетти кивнул.
— Ты там был? — спросил Вьянелло, хоть и так знал ответ.
Брунетти кивнул еще раз.
Вьянелло бросил фотографии ему на стол.
— Gesu Bambino, что это тут за клоуны? — возмутился он, раздраженно тыкнув пальцем в один из снимков, на котором виднелось три пары разных ботинок. — Чьи это ноги? — вопрошал он. — Какого черта они стояли так близко к телу, когда его фотографировали? — Вьянелло вонзил палец в отпечатки чьих-то колен на земле. — А это от кого тут осталось?
Порывшись в куче фотографий, Вьянелло отыскал одну, снятую с расстояния двух метров. Позади тела стояли два карабинера и, по всей видимости, беседовали.
— Они оба курят, — заметил Вьянелло. — И чьи окурки, ради всего святого, оказались в итоге в пакетах для улик — их или преступника?
Инспектор потерял всякое терпение и подтолкнул фотографии обратно к Брунетти.
— Если они хотели сделать место преступления непригодным для работы, им это удалось, — подвел он итог и, поджав губы, вновь взял снимки в руки. Он выровнял их в ряд, затем принялся сортировать, раскладывая по порядку, по мере того, как камера приближалась к телу. Первая фотография запечатлела местность в радиусе двух метров от тела, вторая — в одном метре. На обеих в нижнем левом углу ясно была видна правая рука Гуарино. Но если на первом снимке она лежала на фоне темно-коричневой земли, то на втором рядом с ней, примерно в десяти сантиметрах от ладони, уже виднелся окурок. На последнем фото была снята крупным планом голова и грудь Гуарино, с пропитавшимися кровью воротничком и рубашкой.
Вьянелло не сдержался:
— Даже Альвизе, и тот сделал бы лучше, — сравнил он работу коллег с местным «золотым стандартом».
— Думаю, так в конечном итоге и вышло — сработал фактор Альвизе, — подумав, решил Брунетти. — То есть виновата человеческая глупость. Наделали ошибок, вот и все. — Вьянелло начал было возражать, но Брунетти его перебил: — Знаю, что приятнее считать, будто это все результат какого-то заговора, но, боюсь, на самом деле тут просто банальная халатность.
— Ну, я видал и хуже, надо признать, — пожал плечами Вьянелло. — А что в самом отчете-то написано? — спросил он спустя минуту.
Вытащив страницы отчета, Брунетти принялся читать, передавая их затем по одной Вьянелло. Смерть наступила мгновенно. Пуля прошла сквозь мозг и только потом разнесла челюсть. На месте преступления пули обнаружить не удалось. Затем следовали рассуждения о возможном калибре орудия убийства. Заканчивался отчет сухими словами о том, что земля на коленях и лацканах Гуарино отличается от земли, на которой лежало тело — в ней выше содержание ртути, кадмия, радия и мышьяка.
— Что, еще выше? — удивился Вьянелло, возвращая бумаги обратно Брунетти. — Спаси нас, Господи, — пробормотал он.
— Тут только Господь и поможет, — буркнул в ответ Брунетти.
Инспектор чуть было не поднял руки вверх, показывая, что сдается.
— Что же нам теперь делать? — спросил он.
— У нас еще есть синьорина Ланди, — загадочно сказал Брунетти, чем вызвал недоуменный взгляд Вьянелло.
22
На следующий день Брунетти увиделся с синьориной Ланди. Они договорились встретиться на железнодорожной станции города Касарсы, на полпути между Триестом и Венецией. Спускаясь по ступенькам с платформы, Брунетти на мгновение застыл, наслаждаясь теплыми лучами солнца. Точь-в-точь подсолнух — он повернул голову к сияющему шару и зажмурился.
— Комиссар? — донесся с парковки женский голос. Открыв глаза, Брунетти увидел, что к нему идет невысокая темноволосая девушка. Первым делом Брунетти обратил внимание на ее черные волосы — подстриженные коротко, «под мальчика», они блестели от геля для укладки, — а потом уже на фигуру. Объемистая серая куртка никого не могла обмануть — синьорина была стройная и подтянутая.
Сбежав по лестнице, Брунетти подошел к девушке.
— Dottoressa, — официальным тоном начал он, — спасибо, что согласились со мной встретиться.
Синьорина Ланди едва доставала ему до плеча. На вид ей было чуть за тридцать. Макияжем она явно не злоупотребляла, да и тот нанесла крайне неряшливо. Почти всю помаду с небрежно накрашенных губ она уже съела. Во Фриули вовсю светило солнце, но синьорина, похоже, прищуривала глаза не только из-за его ярких лучей. Черты лица не слишком запоминающиеся, нормальный нос. Необычной ее делала, пожалуй, прическа. И еще явные следы душевного страдания на лице.
Брунетти взял ее под руку.
— Давайте пойдем куда-нибудь и спокойно поговорим? — предложила синьорина Ланди приятным голосом. Слова она произносила с легким придыханием. Наверное, родом из Тосканы, подумал Брунетти.
— Конечно, — ответил он ей. — Боюсь только, я этот район совсем не знаю.
— Да тут и знать-то особенно нечего, — откликнулась девушка, садясь в машину. Брунетти последовал за ней. Оба пристегнулись, и синьорина завела мотор. — Тут неподалеку есть один ресторан, — сказала она и, передернувшись, добавила: — На улице уж больно холодно.
