каком же он напряжении, если я ощущаю его волнами даже на другом конце света?
– Я ее просто урою. Мои юристы…
– Влад, тормози. Не надо никаких юристов. Правда на нашей стороне, так? Нам нечего скрывать.
– Это напрямую затрагивает интересы Артура и твою репутацию. Думаешь, я так это оставлю?!
– Давая ей жестокий отпор, ты лишь убедишь стороннего наблюдателя в том, что она говорит правду.
– И что ты предлагаешь? Молчать?
– Но уж точно не лететь ко мне, бросив все дела.
– Я это допустил, мне это и разруливать.
– Да чтоб тебя! Влад, я знаю, что ты разрулишь все на свете, и если надо, прикроешь нас с сыном грудью. Я нисколько в этом не сомневаюсь, но, клянусь, это не тот случай.
– Уверена?
Включив поворотник, киваю:
– Более чем.
– Ты что, за рулем? – вдруг осознает Влад. Я закатываю глаза, уже догадываясь, что за этим последует.
– Да. Только отъехала.
– Я отключаюсь. Следи как следует за дорогой, – рявкает, переходя в режим гиперопеки. – Если передумаешь – звони. И в любом случае… Нашим пресс-службам надо будет согласовать линию поведения.
Демонстрируя всяческую покладистость, угукаю и отключаюсь. Тут же звонит мой агент, успокаиваю и ее. Сама я нахожусь в удивительно благостном настроении. Во-первых, потому что я, наконец, получила годный повод ударить Шуру в ответ, не опасаясь потом утонуть в сожалениях. А во-вторых, потому что Худяков, кажется, ради нас действительно был готов вывернуться наизнанку. Если это не доказывает, что мы – его главная ценность, то я даже не знаю…
Да, он все еще за тысячи километров. Но никогда еще он не был так мне близок. Никогда до этого я не чувствовала себя настолько его.
– Срань господня! Какие страсти! – подводит итог моему рассказу Джесси. – Будет что рассказать в интервью…
Вообще-то это самое интервью я даю в рамках промо-тура к фильму с моим участием. Но, да… Я рассчитываю, что меня непременно спросят о личном. Очень рассчитываю.
К счастью, так и происходит. Когда после стандартных вопросов один ушлый журналюга вспоминает Шуркино интервью, я уже точно знаю, что отвечу.
– Ну?! Вам есть что сказать? Вы действительно встречались с женатым мужчиной в тот день?!
– Вы же видели фотографии.
– То есть все, в чем вас обвиняла та женщина в интервью – правда? – не верит в свою удачу писака.
– Нет. Но я уверена, что Александра в это действительно верит на фоне больших проблем с ментальным здоровьем. Я не держу на нее зла и от души желаю выздоровления.
– Но вы же были замечены с господином Худяковым…
– И уверена, еще не раз будем. В конце концов, мы с Владом воспитываем общего ребенка.
Что тут началось! Мамочки… Мой расчет более чем оправдался. Учуявшие кровь журналисты рыли землю, чтобы откопать какую-нибудь сенсацию. Неудивительно, что уже через пару дней всплыла информация об открытой Шуркой стрельбе. Тут уж больше ни у кого не осталось вопросов, почему от нее ушел муж.
Было ли мне жалко свою когда-то подругу? Нет.
Она сама выбрала этот путь. Влад, чувствуя ответственность за нее, предлагал Шуре свою защиту и хорошие отступные при условии, что она обратится к психологу. Но Чуранова решила, что ей важнее попить нам напоследок крови. Что ж… Тогда ей нужно было приготовиться и к отдаче. Не знаю даже, почему она решила, что я буду молча наблюдать за тем, как она уничтожает то, что я так долго строила. Потому что однажды, будучи юной и слишком неопытной, я не стала бороться за Влада? Так с тех пор утекло столько воды! Мы все изменились. Кто-то – в лучшую сторону, кто-то – в худшую.
Кошусь на часы. С той самой пресс-конференции прошло почти две недели, в течение которых мы с Владом ежедневно созванивались. Его тоже оккупировали журналисты. Он мою информацию подтверждал, да… Но тем не менее в адрес Шурки Худяков не сказал ни единого плохого слова. И эта верность каким-то собственным принципам меня восхищала, да. В той же степени, как и бесила. Я начала терзаться мыслью, что он где-то там, в непосредственной близости от этой сумасшедшей женщины. Женщины, с которой он прожил бок о бок четыре года. Женщины, которая за это время стала для него наверняка родной, пусть даже и не любимой.
Не выдержав, набираю его первым.
– Да?
– Привет. Ну как ты? – обычно это его вопрос.
– Дерьмово. Хотел к вам сорваться, но Чуранова загремела в больницу с нервным срывом, и я…
– Сидишь у ее постели как верный пес?
– Асия…
– Ладно, я поняла. Делай что хочешь. Только постарайся не менять планов. Мне трудно это объяснять Арчи.
– Ну, прости. Я не знал, что все будет так хреново.
– Мне извиниться?
– За что?
– Я так понимаю, ты меня винишь в том, что с ней случилось. Надо было молчать, позволяя госпоже Худяковой и дальше поливать меня грязью?
– Что за бред? Как тебе это вообще пришло в голову?
– Действительно, – сжимаю переносицу. – Ладно, забей.
– Не смей отключаться!
– Не смей со мной говорить в таком тоне!
Замолкаем. В трубке раздается свистящее дыхание.
– Ч-черт. Ну что на тебя нашло, а? Я прилечу. Не сегодня, так завтра. Ну, ты бы бросила своего Басова, если бы сняла его с подоконника?
– Кого? – реально не сразу вспоминаю, о ком вообще он говорит. Осознав это, Худяков коротко смеется.
– Сказал бы мне кто, что спустя пару лет ты этого сопляка и не вспомнишь…
– То что? Ты бы перестал надо мной измываться? – включаю ехидну.
– Не знаю, – честно сознается он.
