рукой я неуловимо для всех присутствующих оказался за спинами олимпийцев и закончил движение руки, коснувшись нежной кожи на лице женщины, закованной в стигийскую сталь рукой.
Боги резко обернулись, некоторые даже приготовились к бою, младшие божества кинулись прочь, Зевс и Посейдон же скрипя зубами смотрели на эту картину. А Титанида лишь сильнее прижалась щекой к металлу, что казался на удивление тёплым.
— … Мама.
Эпилог
* * *
— Давно не виделись, мама. — произнес я, единственное на что хватило моральных сил. Что на самом деле и не удивительно. В последний раз я видел её тысячи лет назад, еще до создания человечества. — Ты не капельки не изменилась.
Реакцией на мои слова, была тихо сдерживаемая грусть. Несмотря на то, что у меня были крайне важные дела, я понимал что любые оправдания на предстоящее заявление будут неверны…
— И кто виноват в столь, несправедливом, минимум ко мне, факте? — на последнем слове Рея отстранилась от меня, разомкнув кольцо рук вокруг моей груди.
Смотря в чистые глаза титаниды я понимал, что похоже слишком сильно ушел в совершенствование и управление своим царством. Стал человечным, забывая кем являюсь. Многие свои божественные возможности использую не полноценно. Ту же самую вездесущность, я есть всё чем повелеваю, я повсюду и я везде. Так почему же эту возможность я не использую нигде, кроме своего царства и пригляда за Церцеей? В самом начале я же благодаря ей чаще был с Гекатой, из-за чего перестал? Не знаю. Почему бы заглянуть бы на мгновение на тот же Олимп, возможно и удалось бы избежать той ссоры с братом, с последующей битвой. Или Загрей, я могу следить за каждой душой, что одарил силой. Может в смертном мире есть мои дети о которых сам не знаю. Я МОГ знать, о многом, что могло бы угрожать моим детям и любимой.
Но одно я начал понимать с невероятной силой.
Такого больше никогда не повторится. Клянусь Стиксом, не повторится.
— Я виноват, мама. Только я и виноват. Спасибо, что напомнила… — грустно вздыхаю, благодаря мать за напоминание. После чего заметил. — Как бы сильно не хотелось остаться с тобой в этом мгновении, но похоже твоё появление на собрании стало неожиданностью не только для меня, но и для остальных богов.
Рея на это лишь задорно и тепло улыбнулась, мгновенно обернувшись к незаметно греющим свои уши, богам и богиням.
— О, сынок, я и им имею, что сказать. Поверь мне не только ты имеешь привычку забывать родных. — во всеуслышание заявила матушка, после чего резко развернулась и направилась к тронам богов. — Для начала, Гера, доченька, преемница моя.
Ласковый тон титаниды материнства и семьи никого не смог обмануть, сейчас будет больно многим, и ничья гордость не сможет выжить в том бою. Все понимали, кто в это мгновение стал самым опасным бессмертным существом. И отнюдь не из-за личной силы…
— … выбросить собственное дитя со скалы! Как ты могла такое сотворить? Даже я прежде чем скормить каждого из вас Хроносу, закутывала вас в пеленки, чтобы вы не замерзли или не сломали себе чего нибудь. Так ты еще и ни разу не навещала свою собственную мать, ладно Аид, он всегда был себе на уме и практически не понимал значения слова «вежливость», вспомнить хотя бы его знакомство с Гекатой. — Рея непонятно зачем упоминула мою жену, стоя перед безмерно могущественными и одновременно беспомощными богами, более молодые в первые мгновения возможно и попытались бы, что-то сказать, но выражение лица первого из богов и холод моей силы остановил глупцов. — Она, кстати, вместе с Гестией не раз составляли мне компанию в моих путешествиях, в отличие от большинства из вас, дети мои. Даже Афродита вспоминает обо мне чаще чем кто-либо из вас. Сыночек, обидишь Гекату, и навсегда можешь забыть о своей старой матери.
— Никогда такого не случится. — тут же ответил Рее.
— Любовь так нежно цветет рядом с детьми, поэтому не могла забыть я вас. — очаровательно пропела богиня любви, после чего мазнула взглядом по моей фигуре. — И я внимательно слежу за счастьем нашего мрачного друга. Никому среди здесь присутствующих, не нужен грустный, злой и обезумевший Повелитель Мертвых. Особенно когда он чудом отыскал ещё один лучик света в своем царстве.
— Спасибо… — одновременно с матерью произнесли мы.
Афродита никогда не была дурой, и новость о её осведомленности о моей жизни, тайной для меня не было.
* * *
— … Посейдон, мой мальчик, не таким я тебя хотела видеть. Хоть и признаю, всегда понимала, что больше всех присутствующих подвержен спонтанным порывам. Такой же как и море, которым повелеваешь. — на смуглом лице моего младшего брата начали проступать довольные черты, которые тут же испарились, стоило прозвучать последующим словам. — Вот только объясни своей глупой матери. Разве ты не мог оставить в покое Медузу? Одну из Горгон? Но нет, пошел на поводу своей похоти надругался в храме Афины! И бросил, когда эта трусливая дрянь выместила гнев не на тебе, а на бедной девушке. — к удивлению всех присутствующих, дрянью матушка назвала не менее удивленную Афину. — Так и затем вместо того, чтобы исправить свои деяния, просто выкинул из головы.
Несколько мгновений Рея всматривалась в становящееся всё более раздраженным лицо брата. Но тот вместо того, чтобы хотя бы для Реи признать свою вину, злился из-за самого факта, что его отчитывают.
— Всё ясно. — грустно вздохнула титанида. — Только после, твоего деяния. Сестры Медузы, которые в отличие от своей сестры, были далеко не смертны, устроили настоящую охоту на твоих последователей, детей и их потомков. Надеюсь хоть это дойдет до твоего порочного разума.
— Ты пришла на Олимп, чтобы высказать нам всем, в чем ты разочарована? — внезапно вскочил оскорбленный бог со своего морского трона, и тяжело ступая направился к Рее. — Так говори свои слова не только мне, но и остальным кто заслужил. Афина — трусливая дрянь. Афродита — злопамятная шлюха. Деметра, что не может и дня прожить не высказав своих тупых мыслей, что даже Зевс потерял к той интерес, будучи способным трахнуть возбудиться от вида дерева. Аполлон
