— Повторюсь, — усилила голос. — Я справлюсь с ролью. Что скажут люди? Как может малышка так хорошо выразить героиню, с которой так обошелся родной отец? Может, ей близка такая роль? Может, ее папа — ужасный человек? Но разве это так⁈
Умение верно расставлять акценты — это половина успеха. По прошлой жизни знаю. В сценарии из кукольника сделали чокнутого, напрочь повернутого на деле «всей жизни» морального урода.
Мастеру, известному по всей стране особым подходом к созданию фарфоровых кукол, заказывают такую куклу, чтобы была «как живая». И он берется за заказ. Работает в своей мастерской неделю, две, месяц, полгода… Куклы получаются красивыми, но недостаточно «живыми», по мнению клиента.
Заказчик недоволен растянутыми сроками исполнения. И правда, сколько можно? Но мастер-кукольник просит подождать еще немного. Дать ему еще одну попытку. В этот раз, убеждает он богача, всё точно получится. Отказаться от взятого поручения — это ведь потеря лица.
В мои листы эту часть истории включили, потому что она тесно сплетена с появлением «на свет» моей героини. Вообще, я должна сыграть две роли. Маленькую: ребенок до, и большую — кукла после.
Уже догадались, да?
Чтобы воплотить задумку клиента, мастер-кукольник заключает сделку с потусторонней сущностью. А дальше… убивает свою дочь, перемещая часть души в созданную им фарфоровую куклу. Часть — потому что по договору демону тоже кое-что должно достаться.
— Конечно же, господин Ли — очень хороший человек! — с горячностью выпалил Син. — Никто не усомнится в этом.
— Разве? — делаю грустные глаза. — Я знаю, что мой папа — самый добрый и заботливый. И даже думать не хочу, что о нем кто-то скажет или подумает плохо. А, глядя на достоверную девочку-куклу, кто-то обязательно засомневается. Прости, Син, я не могу на такое согласиться.
Без понятия, был снят в моем мире такой (или похожий) сериал. А если снят, то имел ли успех? И — важно — в каком виде его воплотили? С тем сценарием, что заставил нас отплевываться, или с альтернативной предысторией?
Если из корейских драм-дорам я еще кое-что видела и помню, то в сторону Китая почти не смотрела. Еще несколько аниме припоминаю, но те — японские. Драгоценный их посматривал, и меня приобщал.
Но в большей массе своей азиатский рынок кино и сериалов остался в стороне от меня-прошлой. Зато я-нынешняя, похоже, ныряю в индустрию с головой. Конечно, если мои аргументы покажутся кому-то стоящими.
Я здраво оцениваю ситуацию: вероятность того, что меня с переделкой сценария пошлют далеко и надолго (изучать снега горы Юйлунсюэшань, например) где-то процентов девяносто пять. И другую хорошенькую и одаренную подыщут на роль. Такую, что не станет ерепениться.
Отчего не сразу сто? Син же сказал, что у режиссера несколько престижных статуэток пылью покрываются. Значит, в деле своем он смыслит. И интерес его к моей скромной (нет) персоне достаточно велик. Иначе Син не приволок бы листы с моими сценами.
Пять процентов я оставляю на то, что режиссер согласится хотя бы выслушать мои встречные предложения. Оно ведь как работает? Отвергая — предлагай.
— Мамочка, — оборачиваюсь к моей замечательной. — Дай Сину странички, пожалуйста.
Разумеется, мы подготовились. У мамы красивый и аккуратный почерк. Им она испещрила пару страниц.
— Да как этот младший посмеет подойти с таким вопросом к сценаристу? — рука, принявшая записи, дрогнула.
— А ты не подходи к нему, — улыбка сродни той, что предвещала моим родственничкам знакомство с демоном, проявилась на лице сама собой. — Передай заметки моей мамочки режиссеру.
«Мамочки» — это важно. Даже самый продвинутый китаец сто раз подумает, читать ли ему задумки малолетней пигалицы. Другое дело записи взрослой женщины. Хотя бы краем глаза, да заглянет из вежливости. У всех ведь есть (или была) мама.
Заметим, что в моих словах ни крупицы обмана. Я не умею писать на китайском или даже на пиньин на таком уровне, чтобы оформить изменения в сценарии. Все записи сделаны мамой, от и до. А еще мама телефон наш домашний вписала. Ибо не дело на каждый чих Сина гонять. Он же не курьер или почтовый голубь какой-то.
Если уж сравнивать с кем-то будущего режиссера, то на ум приходит лемур.
Вечно печальные глаза. Благодаря несдержанности в мимике нередко вытаращенные. Нависающие верхние веки и припухлости под нижними. Длинные тонкие руки, а ноги наоборот, полноваты и коротковаты. Сам скорее тощ. И звериный нюх на вкусненькое! На запах еды он так носом водит выразительно — вылитый лемур.
(Автор иллюстрации — Юлия).
Только полосатого хвоста не хватает для полноты картины. Но с его эмоциональными качелями каждый день, что тот хвост. Полоса черная, полоса белая, черная, белая, черная… А упирается в финале всё в попец.
— Я… попробую, — студент замялся, но взял заметки.
— Мам, дадим ему еще сыра?
Того, сувенирного, который ему так понравился. Надо же поощрить горемыку за старания.
А вот йогурт из молока яка я ему не отдам. Он вкусный и весь мой. Тут, в Северной столице, что-то похожее еще пойди найди.
Ничего страшного, если нас «завернут» с этими страничками. Пробьюсь и без этой роли. Какие мои годы, в самом деле? Я даже не против, чтобы кинокомпания взяла мою задумку, но на роль куклы выбрала другую малышку.
Просто потому, что в моей версии история становится чуть добрее. А если оставят «дефолтную», заменив меня на кого-то еще, я хотя бы буду знать, что приложила усилия.
Конечно же, мотыляния по двору Сина не могли остаться незамеченными. Не стоит недооценивать домохозяек, они порой могут быть на диво наблюдательными.
Сарказм? О нет. Спустя дюжину лет в соседнем кондоминиуме сообщество мам поспособствует аресту преступника. Одна из мамочек на прогулке заметит подозрительного человека, сфотографирует, выложит в сеть. Другая опознает в нем мужчину с портрета в новостях. Третья столкнется возле магазина. Четвертая на перекрестке. Все поделятся сообщениями и фото в группе соседей в ВиЧат (это
