мешок с цементом, брошенный с крыши. Летел он быстро, вернее, его труп: пробил сетку ринга и улетел в закат. Ну вот, я же говорил, что одного удара хватит, а он мне не верил.
Пожав плечами, я медленно пошёл прочь с ринга под удивленные вопли толпы. Народ орал:
— Он его убил! Реально с одного удара вынес!
— Дамы и господа! Победу в сегодняшнем поединке одержал Ночной Разбойник! — очнувшись, рефери громко закричал.
А я что? Засунул руки в карманы и подошёл к Грише. Домой пора.
Вообще-то, я изначально знал, что грохну этого деда. И специально согласился на этот бой. Мудрец, хоть и находился в низшей лиге, но из семидесяти боёв двадцать шесть закончил смертями соперников. Неудивительно, что он до сих пор там торчал: возомнил себя богом среди слабаков, отправляя людей на тот свет. Но его весёлым забавам пришёл конец.
Распрощавшись со всеми, мы сели в тачку. Мотор взревел, Гришаня вдавил педаль в пол, а затем спросил:
— И каково тебе после убийства, Добрыня?
— Странно слышать это от тебя, — хмыкнул я. — Будто нам с тобой раньше не приходилось убивать?
— И то верно, — усмехнулся он, глядя на дорогу.
Я тоже вспомнил, как нам влетало от родителей за передряги, в которые мы влезали. Но что поделать: приходилось выворачиваться и спасать свои шкуры, а потом скрывать от родных все подробности наших приключений, и то, как всё было на самом деле чертовски хреново. Но о таких случаях можно вспоминать бесконечно… Гришаня быстро домчал до академии. Вернувшись в комнату, я сразу завалился на кровать. Хотя, стоп… А как же тефтельки? Я слопал их все до одной и уснул сном младенца.
Рано утром ко мне, без стука, ворвалась сестра.
— Маша, ты видела табличку на двери? Там ясно написано: «Денег нет, тефтели закончились, и мне ничего не угрожает», — пошутил я, медленно натягивая форму.
— Алло, гараж, какие шутки с утра? — покрутила она пальцем у виска. — Я вообще-то пришла узнать, где ты шляешься по ночам? Заходила вчера вечером, и не нашла тебя. В академии сказали, что ты куда-то ушел.
— Так я с Гришей в клубе тусил, — соврал я, не моргнув глазом. Главное, чтобы её запасы в моём холодильнике не заинтересовали, а остальное все мелочи. Но такой ответ её не устроил. Мелкая закусила губу и задумалась.
— Ты совсем, братец, с ума сошёл? Ты же сам говорил, что нам опасно выходить за стены академии!
Затем Маша подскочила ко мне и стукнула кулачком по плечу:
— А меня с собой взять? Любимую сестру не позвал в клуб.
Я тоже слегка толкнул её по плечу и ухмыльнулся.
— Маша, ты ещё маленькая для таких клубов: там голые тёти танцуют.
— Ах вот как? — она раздражённо сдула локон волос со лба. — Тогда я родителям всё расскажу.
Пфф, испугать меня вздумала! Молча вытащил паспорт из шкафа и раскрыл перед её носом.
— Ну что, разобрала по слогам? СО-ВЕР-ШЕ-ННО-ЛЕТ-НИЙ! — помахал документом у её лица. — Моя жизнь — мои правила, как говорится.
— Ага, где бы твоя жизнь была, если бы не я! — тут же возразила она.
Закатив глаза, я принялся думать, чем бы ещё её поддеть. Но Маша уже переключилась на другое, схватив со стола пульт от телевизора.
— Что за ерунду ты смотришь? — нахмурившись, она нажала на кнопку, чтобы выключить его, но промахнулась и переключила канал.
И попала на новости. Там как раз репортёр сонным голосом вещал:
— Эта утрата стала тяжёлым ударом для всех его близких и подопечных. Сегодня ночью скончался Хуян Ни Суп — председатель крупнейшего в столице приюта для бездомных. Он был человеком с большой буквы и обладал добрым сердцем. Никогда не отказывал в помощи людям и…
Постойте, а чего это они так нелестно о супе отзываются? Я-то супы обожаю. Хм… А-а, это имя у него такое… Что там дальше?
— Хуян Ни Суп отдавал всю выручку со своих двух столовых на благотворительность в приют, — репортёр неуверенно прокашлялся. — Впрочем, из-за раздела его имущества между родственниками возникли серьёзные разногласия…
Пожалуй, я догадываюсь, кто этот Хуян Ни Суп.
Репортёр тем временем продолжал свою тираду:
— … Ведь председатель приюта имел накопления в размере семи миллионов рублей и владел тридцатью крупными объектами недвижимости. Но не нам его судить: он был хорошим человеком. Наверное…
На этом некролог закончился, и началась реклама.
— Да уж, похоже, мужик был тот ещё альтруист, — усмехнулась Маша.
Я согласно кивнул, а потом нахмурился.
— Слушай, а ты зачем вообще пришла? — спросил я, обернувшись к сестре.
— А ты что, уже забыл? Нам сегодня на полигон топать: мы в одной команде, братец! — радостно ответила она.
— Погоди… Какая ещё команда? Ты о чём?
Маша закатила глаза, и начала ворчать, напоминая мне о сегодняшних учебных соревнованиях для первокурсников.
Оказывается, на лесной территории при академии будут проходить баталии между параллельными группами. Суть проста: как в «Царь горы», только вместо горы — флаги на базах. Одна группа должна спереть флаг другой группы, и не потерять свой.
Да уж, замечательно. Как бы придумать способ участвовать, не поднимая с кровати ни одной мышцы? Может, объявить себя пацифистом? Но, увы, придётся тащиться. В конце концов, кто ещё защитит наш флаг от толпы таких же ленивых студентов?
* * *
Добрались мы, значит, с одногруппниками до нашей базы на облезлом холме, где торчал красный флажок на палке — словно метка на месте преступления. Маша о чём-то минут пятнадцать трещала с остальными, видимо, разрабатывали свой гениальный план. Я же просто развалился на травке и даже не пытался вникнуть в их болтовню. Надеюсь, удастся поспать, пока всё это не закончится. Если повезёт, проснусь
