краска для бровей. Мы решили использовать толченый уголь в качестве красителя.
– Надо нагреть вязкую жидкость с краской, разлить по баночкам и дать загустеть. А затем доставать маленькими порциями, разогревать над свечой в металлической ложке и наносить на брови и ресницы жесткой кисточкой, пока жидкость снова не загустела, – сказала я, – после того, как краска схватится, смыть ее водой не получится, и можно будет ходить накрашенной несколько дней.
– Ты так здорово это придумала, – ответила девушка, стараясь накраситься первой несмываемой декоративной косметикой в этом мире.
– Обязательно приготовь этот свой зефир к приезду Ивара Мейда. Пусть знает, что у тебя есть еще большой запас рецептов, – посоветовала Анита, любуясь в зеркало на результат своих усилий.
– Боюсь, что он не даст нам и половину той цены, по которой будет продавать зефир на материке, – с сожалением сказала я.
– Зато ты сможешь произвести на него впечатление, хотя он и так от тебя в восторге, – хихикнула Анита.
– Боюсь, что в восторге он только от размера прибыли, которую я могу ему принести, – ответила я.
– Это ли не залог успешного брака? – удивилась девушка.
– Я бы не хотела выходить замуж по расчету, – ответила я, – хочется, чтобы будущий муж видел во мне женщину, а не мешок с деньгами.
– Именно поэтому мы тут втроем сидим на острове и ждем, когда наш чешуйчатый женишок прилетит и выберет себе суженую, лишь только взглянув на нас. Хотя Белту из этой гонки можно исключить.
– Что ты имеешь в виду? – удивилась я.
– То, что слишком часто Мика ходит помогать ей чистить курятник, – ответила Анита и удалилась, прихватив с собой баночку с косметикой.
Всю ночь я ворочалась и вздыхала, думая о том, в какую беду может угодить Белта. Я решила непременно с ней поговорить. Возможно, она и не знает о наказании, предусмотренном неверной драконьей невесте. Но за все утро девчонка ни разу не попалась мне на глаза. Меня успокаивало только то, что Мики сейчас тоже не было на острове.
– Чего сама не своя? – спросила меня Гара.
– Переживаю из-за Белты, как бы беды не случилось, – ответила я.
– Чего ты за нее переживаешь? У каждого своя голова на плечах, – ответила кухарка, – какая тебе морока?
– А как иначе? Она же нам не чужая, – удивилась я тому, как рассуждала Гара.
– Каждый сам кузнец своего счастья, - ответила женщина, – а тебе она никто. Так, соперница на фиктивном отборе. Не сможет утерпеть до конца срока – тебе же лучше будет! Приданное на вас с Анитой поделят, когда с острова уедете.
Второй день подряд меня удивляли странные высказывания тех людей, с кем я бок о бок прожила уже почти четыре месяца. И оказалось, что каждый из них думал только о своей пользе и поддерживал меня только тогда, когда это ему было выгодно.
– А ты бы и вообще не лезла не в свое дело, – продолжала ворчать Гара, – старшей тебя тут никто не назначал, указывать другим невестам, как себя вести, ты не можешь.
Я не нашлась, что ответить и поспешила покинуть кухню, чтобы не начать спорить и не поругаться с Гарой. Переубеждать ее у меня желания не было.
Не зная, куда себя деть, я направилась в библиотеку. Рывком открыв дверь, я с разбегу налетела на Корса, который в этот момент выходил.
– Куда спешишь, Тоня? – голос веселый и игривый, но мое имя произносит с мягкостью. – Почитать решила?
– Не знаю, – смутилась я от того, в какой близости от меня он стоял. Достаточно поднять руку, и можно коснуться лица с легкой рыжей щетиной.
– Смотри, что я нашел, – Корс сунул мне в руки книгу, исписанную круглым ровным почерком.
Сам он встал сбоку от меня, невзначай прижавшись к моему плечу и показал пальцем на раскрытую страницу. Буквы плыли перед глазами.
– Не могу разобрать, – честно призналась я, удивившись, каким хриплым оказался мой голос.
– Прости, все время забываю, что ты не заканчивала университет. Уж больно ты образована для крестьянской девушки, – смутился Корс, – здесь описано, как разжечь печь. И даже схема есть. Если уж мы с коптилкой справились, которую ты по памяти рисовала, то и тут сможем.
– Это… это чудесно! – воскликнула я, поворачиваясь к Корсу. Мы стояли так близко, что я видела задорный огоньки, пляшущие в его глазах.
– Корабль! Корабль вернулся! – донеслось откуда-то снизу, и мы услышали топот приближающихся детских ног.
– Не терпится узнать, во сколько оценили наши сокровища? – спросил рыжий несколько отстраняясь и открывая дверь.
Я кивнула в ответ. Мы решили пойти коротким путем и почти бегом спустились по крутой тропинке. Корабль только причалил к берегу и мужчины помогали сходить на берег новым переселенцам. Оба матроса были задействованы на разгрузке пожитков, которые привезли с собой три новые семьи.
– Сейчас Дилан спустится на телеге, – сказал Корс, – и поможет всем новоприбывшим перевезти вещи в деревню. Узнал что-то интересное, капитан?
– И да, и нет, – ответил Фит и поманил к себе щуплого подростка, который, кажется, приехал совсем один, – это Варус, внук стекольщика.
– Внук? – удивилась я.
– Вы не думайте, что от меня не будет толку, тисса! Мне дед столько рассказывал о стекле, будто это магия какая-то! У нас издревле в семье все были стекольного дела мастерами, и дед, и прадед…
– И ты умеешь что-то? – спросил Корс.
– Я никогда не видел вживую, как это работает, но дед так ярко мне рассказывал об этом, когда я был малышом, что я запомнил его слова наизусть.
– Дед рассказывал внуку о том, как выплавляют стекло? – не удержалась я от иронии.
– Других сказок он не знал, – печально ответил парнишка, – моя мать рано умерла, отца я не знал никогда. И только дед заботился обо мне, как мог. Зато я хоть сейчас могу слово в слово повторить дедовы слова про то, как прокалить песок или подготовить известь. А уж по тому, как он рассказывал про стеклодувное мастерство, можно картины писать, настолько он это
