причине она вернулась сюда. Не оставить поминальные цветы на месте смерти брата. Но найти цепочку, которую Эллис сорвал с ее шеи в день смерти. Она не пригоршню грязи засунула в карман, это была золотая подвеска. Весы правосудия.
В тот день именно Лорелей гнала своего брата по лесу. Отчаянная необходимость не дать ему уйти все еще лежит тяжестью в моей груди.
«Она не хочет, чтобы я рассказал».
Эллис знал. Он знал, что Лорелей убила Адэйр. Он знал, что отец прикрыл ее. Грех, о котором Эллис не хотел молчать, и поэтому Лорелей убила снова. Думаю, Стоун об этом догадался. У него это было написано на лице в тот день у Лэтэмов. Потерянный и разбитый мужчина, который понял, что вырастил монстра. Дурное семя. Стоун не мог жить в мире с собой и собственной ответственностью за случившееся.
Небо начинает выжимать облака, будто мокрую тряпку, и я делаю оттуда ноги.
Мне приходится добрый час топать, прежде чем удается найти проезжающего мимо фермера, готового подбросить меня к трейлеру Рейлин. Холодный дождь, грубый и неумолимый, льется с неба, когда я захожу на ее переднее крыльцо. Мой настойчивый кулак дубасит в дверь.
Она распахивается.
— Куда ты, черт возьми, делась? — Лицо Рейлин искажено болью, волосы в кривом пучке на макушке, вчерашняя тушь и подводка размазаны вокруг глаз. Даже в такую рань она хороша. — Ты исчезла — реально растворилась в воздухе. В один миг ты сидишь напротив меня за столом, готовясь выпить эту жуткую дрянь, а в следующий тебя нет. Я как будто моргнула и заставила тебя пропасть. — Она щелкает пальцами, говоря это, чтобы подчеркнуть внезапность моего исхода.
— Прости, — настаиваю я, но она знает, что я не виновата. Надеюсь.
Ее скованные напряжением плечи чуть расслабляются. У крошечного крыльца ее трейлера нет крыши, и я промокаю насквозь. Едва она понимает это, то отходит в сторону, собирая халат у шеи.
— Ты должна отвезти меня домой.
Я принимаю у нее полотенце, делая все возможное, чтобы высушиться. Затем я рассказываю ей, что видела в наведенном маслом пожирателя грехов сне, куда он увел меня — хоть я и понятия не имею как, что это все значит и почему мне нужно домой.
Ее лицо наполняется ужасом, но она безропотно вздыхает:
— Дай мне одеться.
Я благодарна, что она больше не чувствует необходимости спорить со мной.
Я опрокидываю ведьминскую банку и достаю свое кольцо и ключ с зубчиками-зубами и надеваю их. Остальное возвращаю на хранение в жестянку.
Я глубоко вздыхаю. Готовлю себя к тому, что ждет меня дома.
Потому что мне хотелось бы знать, какие именно дела бабуля вела со Стоуном Ратледжем.
Глава 19
Достать кости
Дворники на лобовом стекле с усердием трудятся всю дорогу до дома. Едва мы заворачиваем к моему дому, Рейлин отпускает педаль газа, потому что подъездная дорожка забита машинами шерифа.
— Ты точно уверена, что хочешь этим заниматься?.. — Ее голос звенит особо высоко. Приподнятая бровь насмехается надо мной.
С полсекунды меня терзает соблазн сказать ей давить тапку в пол и гнать оттуда. Но рядом с машиной шерифа стоит фургон коронера. Увидев его, Рейлин подается вперед.
— Я не уверена, что это все ради тебя, — говорит она, вытягивая шею, чтобы рассмотреть, в чем дело. Нам открывается вид на задний двор, и она останавливается.
Маленький трактор вонзает огромный ковш в пропитанную дождем землю за домом.
— Какого черта? — Я выскакиваю из ее машины, чувствуя, как с каждым шагом по подъездной дорожке сердце сжимает дурное предчувствие.
Гидравлический манипулятор трактора отходит в сторону и выплевывает землю из ковша. Затем возвращается в яму зачерпнуть еще.
Неправильность происходящего ослабляет колени. Дождь, деревья — мир съеживается вокруг меня, сам воздух душит.
Дождь стеной льется с жестяной крыши, когда я проскальзываю на крыльцо. Все замерли в мертвенном безмолвии, пока механический монстр терзает землю.
Я молча встаю рядом с бабулей и наблюдаю за немыслимым — они выкапывают дедулю.
Шериф Джонс передает мне сложенные бумаги. Я беру кажущиеся официальными документы и проглядываю страницы.
— Ордер на обыск от судьи, — говорит он, пока я читаю. — Полностью прочитай вслух своей бабушке. Дай мне знать, если есть вопросы. — Он скрещивает мясистые руки, а мы продолжаем смотреть. Я отдаю бумаги Рейлин.
Выкапывать мертвых кажется неправильным, даже нечестивым. Особенно утром воскресенья. Ты укладываешь кого-то в землю и ждешь, что человек там останется. Но ситуация с дедулей меня прямо бесит. Я чувствую, как сжимается челюсть по мере того, как напряжение охватывает тело.
Я хочу, чтобы это прекратилось.
Ноги работают быстрее головы, и я чеканю шаг прямо мимо шерифа к ступеням крыльца, и Рейлин цепляет меня за руку.
— Это случится, — говорит она. В горле у меня встает ком. — Сейчас мы сделать ничего не можем. — Мне хочется сказать, что она ошибается, что я могу остановить это, здесь и сейчас.
Но где-то внутри я знаю, что она права. Этого хватает, чтобы я отступила.
Я кидаю хмурый взгляд на бабушку. Какой бы могущественной она себя ни представляла, остановить их она тоже не может. Может, она никогда и не была могущественной. Может, она просто годами поддерживала и манипулировала моими раздутыми детскими страхами. От этого я только больше ее ненавижу.
Что бы ни убило Стоуна Ратледжа, они считают, что масло пожирателя грехов сыграло свою роль. Шерифу неважно, что у дедули было заражение крови оттого, что оно накопилось в теле за годы заговаривания смерти. Для них все выглядит одинаково. Двое мужчин из очень разных социальных слоев. Самая очевидная связь… я.
Мы вместе теснимся, прячась на крыльце от небесного плача. Я бы что угодно отдала за то, чтобы вернуться в пещеру с Грачом. Заползти в его объятья и притвориться, что этот мир не существует. Только он и я на том маленьком островке счастья, который мы устроили для себя.
Ковш продолжает опустошать мою душу — черпать, бросать.
Черпать.
Бросать.
Черпать — человек, управляющий трактором, останавливается на середине движения и машет шерифу.
Они добрались до соснового ящика. Кровь отливает от лица, и меня бросает в холодный пот.
Щелчком пальцев шериф Джонс направляет двух уже стоящих во дворе мужчин в дождевиках с лопатами, готовых закончить работу.
Кажется, что если кто-то и должен копать, то Могильный Прах. Он уложил дедулю в землю, он должен его и достать. Я оглядываюсь, осознавая, что ни его, ни его пикапа не видно.
Это
