моя отвага будет стоить мне жизни.
Какой смысл в мести, если за нее придется расплачиваться жизнью?
Кого-то из пленников даже убили. Перерезали горло или всадили кинжал в сердце. Кого-то забили дубинкой. Кого-то просто сожгли заживо.
Сектанты показывали мне: они здесь хозяева. И жизни жителей Предместья в их руках. И я не могу им ничем помочь.
Моя задача — идти дальше. Идти в лапы Катерине. Идти спасать свою дочь.
Одна девушка, вырвавшись вперед, проползла ко мне на коленях. Шея все езе обмотана стальным ошейником. Загремела цепь. Она бросилась ко мне, схватилась за ногу и взмолилась:
— Прошу вас… помогите нам…
На меня смотрели серые глаза, истекающие кровавыми слезами.
А потом… сектант, держащий девушку на привязи, резко дернул за цепь. Девушку отбросило в снег. Она задыхалась.
Какое-то время она барахталась в снегу, пытаясь бороться. Израненными руками она хваталась за цепь в попытке стянуть ее с себя. Но было поздно — воздух покинул ее тело. И она умерла, распластавшись на холодной земле. Изо рта вытекла вишневая густая струя.
Я взглянула на сектанта, задушившего бедняжку. Он мотнул головой в сторону дороги, мол приказывая мне: иди дальше. И не оглядывайся.
Какое великодушие!
— Мама… спаси…
Василиса.
Она совсем рядом. Ее тень стоит в конце улицы и ждет меня. Цветы во тьме сверкают на фоне белого снега. Она сияет. Она зовет меня.
— Я иду милая…
Ускорив шаг, я уверенно двигаюсь вперед по улице, зная, что сектанты меня не тронут. Бояться нечего. Только Катерина… только я и она.
Одной из нас достанется Василиса. Вот и весь итог.
Бегу.
— Мамочка… спаси… она здесь… она уже рядом…
Не бойся, Василиса, я уже здесь. Мама спасет тебя. Мы уедем домой. Мы всегда будем вместе.
Отныне и впредь я тебя никогда не оставлю. Я тебя не брошу. Ах, знала бы ты как сильно я тебя люблю и чем я готова пожертвовать ради тебя.
Я пройду по черепам.
Я пройду по рекам крови.
Я растопчу всех и вся на своем пути.
Только ради тебя, Василек, только ради тебя, любимая… девочка моя…
— Мама! Мама! Мне страшно! Ах! Боюсь!
Я здесь! Я уже здесь, милая! Я пришла! Пришла…
Пришла…
На главную центральную площадь Предместья.
В кольце сгоревших домов неподалеку от разрушенного колодца стоял сожженный столб, заваленный со всех сторон соломой. К столбу привязаны тела. Сгоревшие трупы. Два человека. И теперь сложно сказать были ли они мужчинами или женщинами.
Костер все еще полыхал.
На границе площади расставлены перевернутые кресты, на которых висели другие трупы головами вниз. У всех перерезаны горла. Алые дорожки стекались к костру.
Повсюду на площади рассыпаны мертвые туши животных: куры, коровы, кони. В воздухе стоял смрад. Над трупами кружили рои мух.
Тут и там виднелись потухшие костры, от которых валили столбы дыма.
Сектанты культа собрались в проулках между сгоревшими домами. Они не заходили на территорию площади, а смотрели на все издалека, как болельщики с трибун.
Среди смерти, мертвецов, крови, мух, огня и дыма я увидела их.
Катерина, облаченная в белое платье. Ее волосы свободно развивались за спиной. Андрей прав: ее лицо изменено. Это не та Катерина, которая встретила нас в «Потоке». Ее предок? Как это возможно? Словно подделка. Дублер. Жалкая пародия на настоящий оригинал. Но чертовски схожий! Подправить расстояние между глазами, добавить морщинок и изменить форму носа — вылитая Катерина из «Потока». Изменения в лице еле заметные. Словно она — сестра-близнец Катерины. А все знают, что близнецы всегда отличаются друг от друга. Если привыкнуть к их лицам, то разница становится очевидной.
Близнец Катерины.
Кем бы она ни была, она стояла у костра и ждала меня. Без оружия. Без ножей. Без факела в руке.
Она улыбалась, глядя мне в лицо.
А рядом с ней — Василиса. Не ее душа. Не темный силуэт, проросший цветами и шипами. Нет… это моя дочь. Моя девочка. В самом настоящем человеческом облике.
На ней серое простое платье с длинными рукавами. Распущенные мокрые волосы. Напуганный взгляд.
— Василиса…
Я протягиваю дочери руку.
А она… она прижимается к Катерине, хватает ее за руку, прячется за спину и с ужасом смотрит на меня, произнеся:
— Мамочка, защити меня!
И мир мой рушится.
Земля ушла из-под ног.
Все это время… она звала на помощь не меня, а ее…
Нет, не может быть! Обман! Шутка! Мне просто кажется…
— Василиса, я — твоя мама, — говорю я и не верю в собственные слова.
Но Василиса, заливаясь слезами, качает головой и отвечает:
— Уходи. Ты не моя мама.
И слышать это — больнее удара любого оружия, придуманного человечеством.
Я в гневе смотрю на Катерину. Она нахально улыбается, глядя мне в глаза.
— Что ты с ней сделала? — я готова обрушить на эту женщину весь гнев.
— Я предложила ей выбрать сторону, — ответила Катерина, и ее голос был точно таким же, как у Катерины из «Потока», — и она сделала свой выбор.
— Ты подвергла ее гипнозу!
— Гипнозу? Я такой силой не обладаю…
— Ах как же! Эта вакханалия — твоих рук дело? Зачем тебе это все? Зачем ты уничтожила деревню?
— Мне нужна эта земля. Эти люди… они жили здесь годами, не понимая, что находится у них под ногами.
— Порталы?
Катерина кивает.
— Они-то мне и нужны. Места силы. Места скопления очень мощной энергии. Врата. И я их получила.
— И что ты сделаешь? Построишь здесь санаторный комплекс?
Катерина выгнула бровь.
— Я? О, нет-нет… эта земля преобразуется, но уже не на моем веку.
Катерина смотрит на мою дочь и добавляет:
— На ее…
Я кричу:
— Нет! Этому не бывать! Ты не сделаешь ее такой, как ты!
— Я знаю, чего хочу. И я это сделаю. Я шла к этому годами. Я шла по трупам. Шла по головам, давила черепа, ломала кости. Мои руки по локоть в крови. И я не остановлюсь. Думаешь, ты сможешь меня остановить? Напрасно. Люди делятся на тех, кто получает все, что хочет, используя все свои силы. И на тех, кто проигрывает. Тех, у кого все отнимают. Чтобы что-то получить, надо у кого-то забрать. Закон сохранения энергии, знаешь ли. Все просто. Я беру. Ты теряешь.
Только не Василису.
Я готова потерять все, но не ее!
— Вот, что это значит, — произношу я, — Обнуление. Вот, чего она хотела…
— Она?
— Катерина. Другая Катерина.
— Другая? Нет никакой другой Катерины, Олеся. Это я.
Смотрю в ее лицо, и оно меняется.
Все черты выравниваются
