бы наплевать на них и вернуться к сериалу, но мне нравилась телохранительница главного юриста колонии, и не хотелось, чтобы она погибла. Секаи, человек, за которого я формально нес ответственность, тоже скоро умрет.
С тех пор как мой модуль контроля перестал работать, я иногда совершаю странные поступки, даже не знаю почему. Видимо, когда обретаешь свободу воли, после того как всю твою жизнь твоим поведением на девяносто три процента управляли извне, это причудливым образом отражается на способности сдерживать неожиданные порывы. Не успев даже подумать, я шагнул вниз.
Я упал в шахту, оттолкнулся от стены стабилизатора и оказался в колодце с пониженной гравитацией. Я приземлился на кожухе чуть выше Секаи, и тут система жилмодуля отдала моему модулю контроля команду, которая поджарила бы мои неорганические части и мягкую человеческую плоть. Ха-ха!
Секаи посмотрела на меня, вытаращив глаза. Ее шлем лопнул (именно к этому приводит попытка сэкономить на экипировке), а лицо было залито слезами. Я создал защищенный аудиоканал между моим бронекостюмом и ее скафандром, обхватил одной рукой кожух, а другую протянул вниз.
– У нас сорок пять секунд, чтобы выбраться отсюда, пока мы оба не сдохли, – сказал я.
Она охнула и схватила мою руку. И как только я подтянул ее к груди, лопасти начали вращаться. Нас обдало волной жара и излучения. Секаи пискнула. Я бы тоже запищал, если бы не был так занят.
– Пристегнись ко мне, – велел я.
Она повозилась с застежками и защелкнула их. Теперь я мог сосредоточиться на втором этапе дурацкого плана. Систему жилмодуля я взломал первым делом, как только меня сюда привезли. Теперь нужно было заставить систему забыть о том, что она видела. Даже нет, пусть решит, будто это ее собственная идея.
К тому времени когда я вылез из шахты и перекинул нас обоих на платформу, система жилмодуля была уверена, что приказала мне спасти Секаи. Я поставил девушку, убрал из аудиопотока плач и подключился к каналу руководства, хотя, по идее, у меня не должно быть к нему доступа. Начальство озадачил приказ системы жилмодуля спасти работника, но оно решило, что дело в производительности. Секаи и остальных оштрафуют за то, что чуть не закупорили коллекторы ее горящим телом, но это лучше, чем умереть. Наверное.
Элейн попыталась оттащить Секаи, но та развернулась и заковыляла ко мне.
– Спасибо, – сказала она.
Она как будто видела меня сквозь щиток, и это настолько пугало, что моя производительность упала на три процента.
Эйс мягко взял ее под руку.
– Они не умеют говорить, – сказал он.
Пока друзья вели ее к пандусу, она все качала головой:
– Нет, он разговаривал. Я слышала.
Вернувшись на свой пост, я снова включил сериал. А вдруг телохранительницу главного юриста колонии тоже кто-нибудь спасет?
Дом: среда обитания, ареал, ниша, территория
– Думаешь, это и правда удачная мысль?
– Если б я знала, что исследовательскую группу едва не перебьют при попытке корпоративного саботажа, то выбрала бы другую планетарную франшизу, – сказала Айда Мензах, потому что на такой вопрос невозможно ответить честно, никого не оскорбив.
Они с Эфраимом, коллегой по Совету, который в прошлом году занимал пост лидера планеты и должен понимать, насколько этот разговор неуместен, беседовали в офисе Планетарного совета станции «Сохранение». Скромный офис предназначался для временной работы – удобные, но простые кресла, стены прохладного серебристо-голубого цвета. Мензах впервые почему-то чувствовала себя здесь неуютно. Наверное, сбились настройки климат-контроля: воздух казался неподвижным, давящим и при этом холодным. До мурашек по коже.
На ТранРоллинХайфе ее держали в плену в комнате точно такого же размера.
Если бы не сообщения, пикающие в сетевом канале, было бы совсем тяжко.
– Я не это имел в виду, – вздохнул Эфраим.
Мензах прекрасно понимала, что он имел в виду не это, а ее ответ в любом случае ложь. Даже зная, что случится, она не выбрала бы другую планету или другую страховую компанию. Потому что автостраж тогда остался бы чьим-то имуществом и погиб от жадности, безразличия или недобросовестности других клиентов.
А если бы не автостраж, то погибла бы она сама, и ее тело сбросили в утилизатор где-нибудь на ТранРоллинХайфе или на якобы нейтральной транзитной станции, ведь нейтральность означает «все, чего пожелает тот, кто больше заплатит». Эфраиму, другим членам Совета и ее родным, да почти всем, с кем она говорила после возвращения домой, этого не понять. Ведь никто из них не знаком с Корпоративным кольцом и может судить о нем только по карикатурным злодеям из сериалов.
– Никто не оспаривает правильность твоих действий в той ситуации, – добавил Эфраим.
Айда потеряла нить разговора, но, в отличие от автостража, не могла перемотать запись и посмотреть, что пропустила. Она предпочла бы подняться в офис Совета, окна которого выходили в фойе административного здания, но для этого разговора требовалось уединение. И хотя Эфраим ее друг, это было бы проявлением слабости, которую она не могла себе позволить. И конечно, она зря намекнула, будто он считает ее виновной в том, что выбрала не ту планету для исследования. Это неправда, и он не это имел в виду, но Мензах хотела заставить его сказать, что он думает на самом деле. Она сложила пальцы домиком.
– Тебя спровоцировали.
Эфраим расстроился, он ведь хотел только добра для нее и Сохранения, и именно поэтому они чувствовали себя так неловко. Трудно спорить, когда оба на одной стороне.
– Ты привела в резиденцию правительства корпоративн… – Эфраим запнулся. Не собирался ли он сказать «машину для убийств»? – Продукт корпоративного капитализма, занимающийся слежкой и насилием. Конечно, у тебя были веские причины, но с этой ситуацией надо разобраться.
Ну что ж. С этим уже можно работать.
А пресловутая машина для убийств только что отправила ей очередной пакет сообщений. Они продолжали накапливаться в канале, и если бы она перестала поощрять автостража, открывая их, возможно, он остановился бы. Это были официальные запросы в службу безопасности станции на все более невероятное вооружение. На последнее сообщение Мензах ответила: «Я даже не знаю, что это». Хорошо, что она понимает чувство юмора автостража.
– Под «ситуацией» ты имеешь в виду того, кто много раз спасал жизнь мне и остальным членам отряда, – сказала она Эфраиму.
Вообще-то, автостраж не должен иметь доступ к бланкам официальных запросов и к системе безопасности станции. Мензах понимала, что автостраж не просто дразнит ее, а отказывается притворяться кем-то другим. И это к лучшему, потому что честность – единственный путь вперед.
Будь она честна
