был передан аббату Сен-Тибери, который, в свою очередь, доверил его одному из своих племянников. В других местах Симон заслужил расположение епископов, вернув им права, которые светские землевладельцы узурпировали за более чем столетие анархии на Юге. Только за первые шесть месяцев 1211 года пятнадцать светских сеньоров вернули епископу Безье присвоенный ранее сбор десятины. Такие акты, заполнившие книги записей региона во время правления Симона, представляли собой серьезное изменение баланса сил в Лангедоке. В независимых, самоуправляющихся городах епископ мог стать страшным противником для местных консулов и с гораздо большей вероятностью отстаивал интересы Симона. Ним отказался признать Симона преемником Раймунда VI и закрыл перед ним свои ворота; в ответ Симон передал свои права на город епископу.
Пол века назад такую же политику без особого успеха пытался проводить Раймунд V. Одна из причин его неудачи заключалась в том, что епископы имели свои собственные распри с графами Тулузы. Возможно, Симон считал, что его статус "избранного сына Церкви" защищает его от подобных распрей, но он быстро разочаровался, обнаружив, что его претензии на герцогство Нарбонское оспаривал не кто иной, как Арно-Амори, который утверждал, что герцогство принадлежит по праву архиепископу, и требовал его для себя. Жители Нарбона, покорившиеся в 1209 году только для того, чтобы избежать участи Безье, с удовольствием воспользовались этим расколом в рядах своих северных завоевателей. Когда весной 1214 года Симон попытался войти в город со своей армией, он получил резкий отпор от городских ополченцев, испытав унижение, от которого он все еще страдал год спустя. Все это должно было дать понять Симону, что как командующий крестовым походом он может претендовать на лояльность католиков, но как правитель Лангедока — нет.
Самая серьезная угроза его власти в 1214 году исходила с запада его владений, граничащих со все еще могущественной державой Плантагенетов. В 1214 году английский король Иоанн примирился с Церковью, и пятилетний интердикт, лишивший его владений, был снят. Теперь его главной задачей было отвоевать Нормандию у Филиппа Августа, и для этого он организовал грозную коалицию из давних врагов Филиппа, включая графа Булонского и императора Оттона IV. Иоанн высадился в Ла-Рошели в феврале 1214 года и планировал совершить поход в земли по реке Луара, в то время как Оттон одновременно должен был вторгнуться во Францию с севера. Однако подготовка к войне Иоанна была значительно более быстрой, чем у Оттона. И король решил потратить свободное время на восстановление владений графа Тулузского. Молодой Раймунд, в конце концов, был племянником Иоанна, в то время как Симон был северянином, который продемонстрировал свою преданность Филиппу Августу и в результате потерял свои английские владения. Титул "граф Лестер", который Симон по-прежнему использовал в официальных документах, был постоянным напоминанием о его старой ссоре с королем Иоанном. Другой проблемой было занятие Симоном Ажене, на который Иоанн предъявлял особые права. Ажене был английским владением до 1196 года, когда он был уступлен Раймунду VI в качестве приданого его третьей жены, Иоанны (Джоанны) Плантагенет. Король Иоанн считал, что Ажене должен перейти к наследнику Иоанны, юному Раймунду, а не к северному вольному разбойнику, тесно связанному с врагами Англии. Несомненно, его раздражение разжигали послы Раймунда, которые, как известно, присутствовали при дворе Иоанна с 1212 года. Но насколько тесно Раймунд был вовлечен в коалицию созданную Иоанном, сказать невозможно. Известно лишь, что Иоанн выплачивал субсидии Раймунду еще до его бегства в Англию, и что он активно подстрекал баронов Ажене к восстанию против Симона де Монфора.
Симон прекрасно осознавал угрозу и провел весну и лето 1214 года в подготовке к противостоянию с английским королем. В апреле Иоанн выступил в поход на Ла-Реоль в Аквитании. Пограничная крепость Симона Марманда, расположенная всего в двенадцати милях от города, быстро сдалась, и была занята небольшим английским гарнизоном под командованием камергера Иоанна Джеффри Невилла. В шести милях выше по течению из другой пограничной крепости Мас-д'Ажене, местные жители изгнали гарнизон северян, и из Ла-Реоля, был направлен отряд на лодках, чтобы помешать Симону переправиться вброд через реку и отбить крепость. В этот момент Симон был вызван к легату в Нарбон. К тому времени, когда он вернулся в июне, восстание распространилось по всей пограничной области и нашло влиятельных союзников среди местных баронов. Но сам Иоанн, главная опора восстания, отправился на север, чтобы поднять вассалов против Филиппа Августа в Пуату, а Невилл, плохо подготовленный к осаде, поспешно отступил. Оставив новый гарнизон в Марманде, Симон повернул на север, чтобы осадить Косней на реке Ло, мощный город-крепость, защитникам которого английский король обещал помощь. Иоанн появился возле Периге с армией, в которую входили несколько файдитов Лангедока, и крестоносцы с опаской ожидали его наступления. Но король не двинулся дальше. Он сообщил легату Роберту Керзону о своих правах на Ажене. Но прежде чем Роберт успел ответить, внимание Иоанна было отвлечено на север, где принц Людовик угрожал его положению в долине Луары. Симон же спокойно продолжал осаду Коснея. 18 августа ему удалось перебросить через ров мост, подвести к стенам огромную деревянную башню и на восьмой неделе осады взять город штурмом. К этому времени угрожающая ситуация во Франции внезапно изменилась. Пуатевинские союзники Иоанна покинули его в начале июля, что вынудило короля поспешно отступить в Ла-Рошель[24]. Две недели спустя Филипп Август нанес сокрушительное поражение англо-германской армии императора Оттона при Бувине во Фландрии. Судьба англичан во Франции была предрешена более чем на столетие. Что касается Симона, то провал планов короля Иоанна означал, что он сможет провести осеннюю кампанию на Дордони без вмешательства с запада. Для остального Лангедока победа французов при Бувине стала событием огромной важности. Она положила конец любым надеждам Раймунда VI на то, что его владения можно вернуть с помощью посторонней силы и гарантировала, что конечным бенефициаром трудов Симона станут не его собственные потомки, а потомки Филиппа-Августа.
Главной заботой Симона осенью 1214 года было добиться официального признания Церковью его завоевания Лангедока. Однако Пьетро Беневентский имел строгие инструкции не распоряжаться завоеванной территорией до предстоящего Вселенского Собора. В июле 1214 года, пока Пьетро был в Испании Симон убедил другого легата, уступчивого Роберта Керзона, предоставить ему все северные провинции Тулузского княжества вместе с "другими территориями, которые еще предстоит завоевать". Что думал об этом Пьетро, когда вернулся осенью, можно только представить. Но его положение было сложным. Все южные епископы были ярыми приверженцами Монфора, и, очевидно, было разумно пойти им на уступки. В январе 1215 года пять архиепископов, двадцать восемь епископов и множество светских баронов собрались в Монпелье, чтобы избрать "временного" графа Тулузы в ожидании решения Вселенского Собора. Делегаты избрали Симона путем аккламации, но граждане Монпелье напомнили ему о границах его полномочий. После гибели Педро II они отвергли сюзеренитет
