поспешил прочь из пещеры.
Галерея, проделанная неизвестными существами в самом основании Карадраса, оскалившаяся затопленными проемами тепловых колодцев, протянулась с запада на восток на несколько миль. Когда Тори вышел на нее, он явственно расслышал два голоса, доносившиеся с восточной стороны.
И тут на него навалился страх. Трясущимися руками, не понимая, что с ним творится, Тори затушил жировик, повернул на шлеме самоцвет. Остался лишь маленький огонек на запястье, указующий путь. Тори был так встревожен и подавлен, что смог приблизится к камню, который скрывал его от разговаривающих во мраке, только занеся кайло для удара и подгоняя себя непотребными словами. От накатывающегося ужаса он почувствовал, как негнущиеся колени начинают болеть, пытаясь пошевелиться в суставах.
Он злился, но не мог заставить себя высунуться из укрытия. Горячие волны и сотрясающая дрожь попеременно охватывали тело. И все-таки он сумел поднять голову и посмотреть.
В голубоватой и светящейся сейчас толще воды он увидел фигуру. Нет, не фигуру, а тело, с непонятными пропорциями, оплетенное щупальцами. У тела имелась голова, но где начинается и заканчивается все остальное, было решительно непонятно.
Второго говорящего он заметил, только когда тот пошевелился. Да и то, вначале принял его движения за игру теней. Ибо второй и был тенью, а точнее тьмой, что не только не давала, а напротив, поглощала свет, излучая мрак. Фигура была явно человеческой: высокая, в ней угадывались руки, ноги, торс, голова увенчанная короной, на черной стали которой иногда показывались зловещие багровые блики. Свистящий голос, больше похожий на шипение клубка змей, принадлежал именно высокому. Полулежащий в воде отвечал приглушенным рокочущим басом, в котором угадывалась мощь стихий.
Так они разговаривали вечность, а затем еще немного, пока не умолкли. Холодные капли стекали по лбу Тори, но он не мог отвести взгляд. Голубое свечение угасло, потухли блики короны и гном вообще перестал что-либо видеть. Он продолжал таращиться во тьму, боясь признаться, что опасается просто повернуть голову.
Собравшись с духом, Тори успокоился и собрался уходить. Он немного пришел в себя и спрашивал, что могло его так напугать в виде двух загадочных существ. Последний раз он бросил взгляд, пытаясь узреть сквозь тьму место встречи «нежитей», как окрестил их про себя гном. Он замер на месте, боясь пошевелиться. Второй, что лежал в воде, стоял сейчас в двух шагах от камня, за которым скрывался гном. Тори видел обнаженные кости, обрывки толстой некогда кожи, опавшие мускулы и разорванные, превратившиеся в разбухшие веревки, пучки сухожилий. Серые легкие беззвучно вздымались и опадали, гоня через себя воздух.
— Что здесь такое? — послышался прямо над ухом знакомый ворчливый голос. Тори похолодел и попытался приложить палец к губам, одинаковым для всех народов жестом призывая к тишине. Но было поздно.
— Ух ты, — озабоченно-восхищенно произнес Синьфольд. — Кто это?
— Подгорный Ужас, — одними губами произнес Тори.
— А-а, — разочарованно отозвался маленький гном. — Чего ему надо?
И тут фигура, головой упиравшаяся в потолок, пришла в движение. Темно-фиолетовый огонь зажегся в раскрытой ладони, состоящей из одних костяшек без плоти.
— Сейчас я его, — просто сказал Синьфольд, и обойдя камень, пошел к чудовищу. Добраться до монстра оказалось не так легко. Надо было спуститься по круче к воде через вздыбленные куски развороченной породы. Пару раз Синьфольд поскользнулся, а потом и вовсе упал, невнятно выругавшись. Он предстал перед врагом, занеся кирку для удара. Ходячий труп отступил на шаг, а затем протянул ладонь навстречу гному. Голубое пламя прошло через Синьфольда, но он даже не заметил этого. Сосредоточенно пыхтя, гном подковылял и нанес удар Ужасу по колену — единственному более-менее уязвимому месту, до которого смог дотянуться. Подгорный монстр начал неловко заваливаться набок, на поврежденную ногу. Синьфольд бросил кайло в лицо врагу — и не попал. Тогда он ухватился за крайнее, не прикрытое плотью ребро, и полез вверх. Монстр взвыл. Синьфольд громко сопел, кряхтел и плевался. Кости и гниющая плоть летели во все стороны, пока из-за рваных легких не показалось сердце, живое и трепещущее, ярко-красное даже в окружающей полутьме. Существо взревело с особой силой и на его призыв из воды заструились черные щупальца, что в одно мгновенье оплели сражающихся на берегу, затем оторвали гнома от его жертвы и начали стремительно отступать, унося в пучину воды обиженно вопящий Подгорный Ужас. И потом все кончилось. Голубоватое свечение погасло, тень с короной тоже делась неизвестно куда. Единственным источником света остался светящийся камень на шлеме Синьфольда.
— Ну как? — задыхаясь, радостно-сварливо проверещал он снизу. — Ловко? Эй ты, гнилушка ходячая, вылезай!
Тори поспешно спустился вниз, взял сопротивляющегося и пытающегося найти в воде свое кайло Синьфольда за шиворот, и поволок прочь. Они бежали, спотыкаясь и поминутно падая, а маленький гном не переставал ругаться. За много десятков локтей от страшного для Тори места, Синьфольд освободился от железной хватки и спокойно сказал:
— Хорош. Потаскал и хватит. Дальше сам пойду.
И сел прямо на пол. Тори тоже неуклюже повалился набок. Они лежали так час, а затем второй, в тишине и мраке, не говоря друг другу ни слова.
Глава 20
— Ты молодец, — наконец произнес на исходе третьего часа Тори. Синьфольд не отозвался.
Тори направил на него фонарь. В какое-то мгновенье ему показалось, что маленький гном умер, и ужас одиночества охватил его. Но нет, Синьфольд открыл глаза и с недоверием уставился на него.
— Что?
— Ничего, — смутился Тори и, пододвинувшись, похлопал друга по плечу.
Они съели по целой лепешке крама и выпили по фляге воды. Тори поднялся и начал потихоньку собираться, намереваясь продолжить путь, но уже наверх. Здесь им делать больше нечего. Синьфольд сидел, положив флягу на колени, и не шевелился. Тори снова забеспокоился. Он подошел и сказал как можно мягче:
— Пойдем, мы и так задержались здесь. Скоро увидим солнце. Придем сюда в следующий раз. Надо будет восстановить подъемник, и тогда добраться сюда будет легче.
Синьфольд согласно кивнул.
— У меня ноги не идут.
Тори был так рад снова услышать этот сварливый голос, что сначала не понял сказанного.
— Ноги у меня не идут, дубина. Сердце… плохо мне. Не увидеть мне больше солнца.
— Это ты брось, — недоверчиво произнес Тори. — Просто устал, вот и все. А если хочешь, я тебя понесу. Ты ведь легкий. Если надо будет, я тебя до самых ворот донесу. А?
— Придется нести. Идти-то я не могу.
Тори уже хотел подхватить Синьфольда на руки, но тот воспротивился, слабым голосом приказал обвязать себя, и нести как заплечный мешок,
