два и даже не десять? Да, именно об этом, мать твою».
И заодно о том, что пациент не всегда будет пациентом. Рано или поздно Себастьян вылечится и сообразит-таки, что в мире еще гребаная куча волшебных фей – покрасивее и поинтереснее, без вороха идиотских странностей, без мрачного зачарованного леса, к которому Мэйр привязана чуть не намертво. Сообразит – и сбежит куда подальше. И разве можно будет его в этом винить? Какой нормальный человек захочет торчать в Западном Пределе, сыром и полном нечисти, когда ему открыт целый магический мир, новый и красочный? То-то и оно, что даже ненормальный трижды подумает.
Да, она все прекрасно понимала. Вот только оттого не делалось менее обидно и досадно.
– Сама виновата, – тихо пробормотала она, кутаясь в стянутый с дивана плед и невидящим взглядом глазея на потрескивающий огонь в камине. – Нет бы переспать и забыть. Фея, твою мать, волшебная…
Переспать и забыть у Мэйр никогда не получалось. Не из того она теста сляпана. Но не винить же в своих половых трудностях беднягу Себастьяна? Да и как это прозвучит? Мол, вздумал меня трахнуть – вот теперь люби и корми вовремя?
Даже в шутку получилось как-то до Бездны унизительно. Уж лучше сидеть в своем лесу, гордой и печальной, и пьянствовать в компании долбанутого дерева, вредной лошади и ехидного кота. Ну и прочей нечисти…
Будто в ответ на ее мысли, опустевшая бутылка мягко замерцала. Мэйр изумленно вздернула брови, потом заглянула внутрь через горлышко и негромко хмыкнула.
– А, это ты, приятель. Решил заглянуть в гости?
– Гос-сти, – зашипел броллахан, а это был именно он. – Гости, Айнэ-ши.
– «Огонек»? Лихо ты мое имечко сократил, – проворчала Мэйр, впрочем, без обиды. Будучи одной из низших разновидностей нечисти, говорил броллахан с трудом, бросая отрывистые слова на ломаном фейском. Понятное дело, имя «Мэйраэн» – «блуждающий огонек» вызвало у него затруднения. Но «великая госпожа Огонек» звучало уж очень нелепо.
– Гос-сти.
– Ты не один?
Мэйр обожгло чужим отчаянным негодованием. Броллахан сердито завертелся в бутылке волчком, отчего та закачалась. Кажется, ему не терпелось что-то донести до хранительницы Неметона, которая вызволила его из недр трухлявого пня.
– Зо… лото, – зашелестел перевертыш. – Золото. Гос-сти. Зо-ло-то. Гости… л-ло-орд…
«Золото! Золото! Золото! – пронесся в голове хор птичьих голосков. – Смотри не пожалей!»
Мэйр застыла на месте, пораженная внезапной догадкой, и прислушалась к своим ощущениям.
То, что она ощутила, ей, мягко скажем, не понравилось.
– Гости, – прошептала она одними губами, погладив выпуклый бок бутылки. – Спасибо, приятель. Мы в расчете.
Она поднялась с пола и, обернувшись к входной двери, прибавила громко, так, чтобы было слышно незваным гостям у крылечка:
– Разве ваша госпожа не потрудилась доходчиво объяснить, что душегубам здесь ловить нечего?
Медленно, со скрипом дверь отворилась, являя хозяйке дома парочку безобидных с виду ребят. Парень и девчонка. Невзрачные на лицо, коренастые, загорелые, в неброской одежде; выгоревшие на солнце длинные волосы заплетены во множество тонких косичек… В общем, типичные гильдейские убийцы.
– Темной ночи, Мэйраэн-ши, – кротко промолвила девушка. – Мое имя – Шена, а это Питер. Мы желаем говорить с вами.
Парень, названный Питером, вздорно фыркнул. Этот явно не говорить хотел, а сделать что-нибудь доброе и вечное. Мэйр же скрестила руки на груди и выразительно поморщилась.
– Давай без этого дивного дерьма, дорогуша? Обращения «фэ» и «ши» дозволены лишь фейри. А вы не фейри, да и я тоже.
– А кто же ты тогда? – изумился Питер елейным тоном. – Ах да. Бастардка! Ублюдок, чье существование позорит всю жилу Вольфрама.
– Совершенно верно. – Мэйр, давно отучившаяся вестись на дешевые подначки, лишь надменно улыбнулась. – И что от ублюдка Вольфрама понадобилось ублюдкам Хельты?
Ассасин зло сверкнул глазами. «Звер-рь», – тут же зашипела бутылка с броллаханом, однако подсказок и не требовалось.
– Знаешь, цыпочка, я думал, ты немного крупнее. И страшнее.
– На тебя хватит.
Он весело оскалился, обнажая мощные клыки. Нашел, чем пугать полудемона.
– Проверим?
– Э, нет, я боюсь! В смысле, ну, а вдруг ты блохастый?
– О, я заставлю тебя бояться, ты, дерзкая неметонова шлюшка…
– Хватит, Питер! Было велено решить вопрос по-хорошему! – одернула его Шена и устремила на Мэйр заискивающий взгляд. – Мэ… Госпожа, лаэда Хельта желает получить то, что должно принадлежать ей.
Мэйр, может, и ублюдок от жилы Вольфрама, однако после этих опрометчивых слов в ней проснулся настоящий демон. «Имя демону – огонь и ярость». Хотелось выбить девчонке зубы, и то лишь потому, что слова были не ее собственные. Будь здесь и сейчас сама Хельта, она бы не вышла за порог живой.
И Хельта это понимала. Поэтому-то ее здесь и нет.
– И что же это?
– Мальчишка, – грубо бросил Питер. – Отдай по-хорошему, цыпочка, а нет – я буду рад по-плохому.
– Ты так говоришь, будто он – моя вещь. – Мэйр укоризненно покачала головой, а затем резким тоном прибавила: – Он не вещь. Однако сейчас он принадлежит мне. И вы можете убраться по-хорошему, иначе я буду рада по-плохому.
И просто до Бездны хорошо, что всего этого не слышит Себастьян. Мигом вспомнились его чудные рассказы об отчиме, сговорившемся с Хельтой. О том, как жители целой деревни либо попрощались с жизнью, либо сошли с ума. О том, как Себастьян ненароком убил свою сестру и взрастил в своей голове монстра, чтобы хоть как-то защитить разум. Определенно, хорошо, что он не слышит этого снова.
Мэйр невольно оглянулась на лестницу и нервно усмехнулась сама себе – будь Себастьян там, вряд ли он смог бы удержаться. Не ощутить на себе действие его тяжелой, бешеной магии решительно невозможно.
«Надо запомнить, – отстраненно подумала она, – психованные менталисты после секса спят крепко и не лазают в чужие головы».
– Мы могли бы, – протянул Питер, очевидно, лишенный и половины чувства самосохранения своей подружки, – но вот в чем дело: Хельта очень настаивала на возвращении ей ее же собственности. Недешевой, между прочим. Лаэда очень не любит расставаться с золотом попусту…
– Золото! – спешно вклинилась Шена. – Мы готовы заплатить, госпожа, если вы пойдете навстречу лаэде Хельте.
– Золото, – протянула Мэйр, изображая задумчивость. На деле же от наглости Хельты и ее прислужников она пришла в такую ярость, что даже в ушах зашумело. – Золото. Это прекрасно, моя дорогая. С этого и следовало начать!.. Я бы сразу поняла, что у вашей перезрелой принцессы начинается старческий маразм, и не тратила время на разговоры.
Девушка нахмурила белесые бровки, на ее лице обозначилось сердито-непонимающее выражение. Мэйр охотно пояснила:
– Мы не в Сером Доле. О мальчишке теперь знает уйма
