создать исследовательские станции в соседних звёздных системах, чтобы с этим разобраться. Но не получилось, потому что здесь у вас решили этому воспрепятствовать. А у нас просто нет такого количества людей и ресурсов, чтобы держать мощные и надёжно защищённые базы в столь отдалённом месте.
Я осознаю, что рассказываю Айли и Нее совершенно недопустимые по здешним законам вещи. Но ведь они сами об этом спросили! Разве можно скрывать от них правду?
Я пытаюсь спасти ситуацию и объясняю девочкам, что они не должны обсуждать такие вопросы с посторонними людьми. Но, кажется, они сами понимают это. Даже лучше, чем я. Ведь они привыкли жить в мире, где большинство людей не доверяют друг другу.
Особенно я переживаю за Нею. Только бы её отец про всё это не узнал. Хотя если и узнает, мы с ним в одной лодке, можно сказать. Если что, его тоже по головке не погладят.
Я заканчиваю разговор и иду собирать свои вещи. Айли и Нея помогают мне загрузить пакеты в мобиль. Мы договорились, что я буду пользоваться мобилем тен Норн, пока Кейн не купит мне собственный.
Я еду в свой новый дом, точнее, секцию в многоэтажке. По пути я завожу домой Нею.
Кейн спускается к мобилю, чтобы помочь мне с вещами. Дома мы садимся за стол на уютной кухне и решаем, как нам жить дальше. Кейн опять заявляет, что готов отправиться на Новый Айрин и начать всё с нуля. Вопрос только, как?
Я рассказываю ему о своих мыслях и сомнениях относительно его плана с пассажирским звездолётом. И предлагаю другой вариант:
— А что, если нам отправиться в экспедицию в дальний космос? Закончим планетологический лицей, соберём команду. Если мы поучаствуем в финансировании проекта, наверняка сможем занять там руководящие посты. А дальше дело техники. Либо долетим до самого Нового Айрина, либо встретимся с нашим звездолётом. Думаю, к нам и другие присоединятся.
— Неплохая идея! — соглашается Кейн. — Но это займёт годы…
— Если у нас не возникнут проблемы, можно и потерпеть! К тому же интересным делом будем заниматься.
— Жаль, что звездолёт нельзя просто купить. Владеть ими запрещено не только частным лицам, но даже компаниям, — размышляет Кейн. — А технологию зарабатывания денег я неплохо освоил. Можно было бы масштабировать!
— Ага, а потом опять разгребать проблемы с конкурентами, которым ты перешёл дорогу?
— Такова жизнь…
— Но у нас-то она совсем другая!
— Согласен, и я всё время думаю, как можно туда попасть. Ты говорила, что здесь есть ваши люди.
— Да, и я тоже всё время думаю, как их можно вычислить!
— А если кого-то вычислим, как он или она на это среагирует?
— Даже не представляю. Я совершенно не в курсе, как они работают.
— Вот то-то и оно, — задумчиво произносит Кейн.
Глава 51
Я навещаю Рэйна и с удивлением узнаю, что в последнее время к нему частенько наведываются Айли и Нея. И обсуждают с ним вещи, от которых их родители явно пришли бы в ужас. Сказать, что ли, Кейну, чтобы пригласил старейшего из тен Норн в Клуб Инакомыслящих? Хотя он вряд ли туда поедет. Всё-таки возраст даёт о себе знать. За то время, что мы не виделись, Рэйн сильно сдал.
— Побольше бы таких, как эти девочки, и можно было бы с надеждой взглянуть в будущее, — говорит Рэйн. — Я был уверен, что Нея — аристократка!
— Думаю, она станет известным планетологом, — отвечаю я.
— Вряд ли ей позволят, — качает головой Рейн. — Тен Меро и прочие… Даже если она пробьётся, под её исследованиями и открытиями будут стоять чужие имена.
Я рассказываю ему о планетологе Нате тен Фаро и о судьбе проектов по терраформированию Легии.
— Не удивлён, — отвечает Рэйн. — Но вот что, Тэми, расскажи-ка мне об этом самом христианстве! Девочки спрашивали, а мне нечего было им сказать. Не повторять же пропагандистские штампы!
Его вопрос звучит, как гром средь ясного неба.
— Но разве в инфосети… — начинаю я.
— Представь себе, нет! — перебивает он меня неожиданно резко. — Там полно проповедей самых экзотических, зачастую весьма изуверских, идеологий. Там без проблем можно найти наркотики и шлюх! Извращения на все вкусы! Насилие вплоть до откровенного садизма! И это никого не колышет! Зато малейшее упоминание о христианстве тут же вычищается без следа!
И тут я понимаю, что не знаю, о чем, собственно, рассказывать. Точнее, не знаю, с чего начать. Как вообще донести до человека не просто кучу фактов, а самую суть? Наверное, те, кто служит в Церкви земной, как-то этому обучаются. Я же выросла, с детства впитывая свою веру не столько разумом и логикой, сколько всеми моими чувствами. Я перебираю разные варианты, но всё не то. И вдруг меня осеняет:
— Рейн, ты же любишь музыку? Знаешь, многие композиторы творили, вдохновляясь христианскими смыслами…
Мы перемещаемся в гостиную, и я долго играю все, что приходит в голову.
Рэйн сидит, откинувшись на спинку кресла и прикрыв глаза. Я несколько раз оглядываюсь на него, мне даже приходит мысль, вдруг ему плохо. Я встаю и подхожу к нему. Он поднимает голову:
— Я просто думаю… Вот жил я себе, доживал, спокойно ждал смерти, а потом появилась ты, взбудоражила и перевернула…
— Ну извини! Я не хотела!
— Я тебя и не упрекаю…
Какое-то время мы просто молча смотрим друг на друга, потом я предлагаю:
— Знаешь, дома я пела много христианских песен и гимнов, псалмов, мне это всегда нравилось, а здесь нельзя. Я иногда ловлю себя на том, что начинаю что-то напевать, но потом спохватываюсь.
— Давай!
Петь я любила всегда. Наверное, это тянется из детства. Ожидание праздника, собирается вся семья, все радуются, мы вместе поем. Рождество, Великий пост, Пасха — и везде свои песнопения, одно другого прекрасней. С каждым годом, с каждым циклом суть происходящего осознается все глубже и глубже, и все новые и новые смыслы начинаешь улавливать в песнях.
Вот и
