— Ну вот! — прошептал Луис. — Дождалась. Пора сматываться отсюда, пока нас не начали искать.
В душе я была готова согласиться с ним, но мне мешало какое-то дурацкое упрямство.
— Сад большой, — сказала я. — Мы найдем укромное местечко и дождемся, пока приедут Муньос и Иррибаррен, а потом посмотрим, что произойдет.
— Ты случайно не испытываешь тяги к самоубийству? — сердито спросил колумбиец.
— Все будет в порядке, — заверила его я. — У меня такое предчувствие.
— Я не верю в предчувствия, — пробормотал Луис, пробираясь вслед за мной в сад.
— Какого черта ты выпустил их, не спросив у меня разрешения? — разорвал тишину вопль гайанского дипломата. — У тебя в голове мозги или твои дурацкие магические зелья? Ты понимаешь, что сначала должен быть спросить у меня разрешения?
— Я так и хотел, дон Басилио, клянусь вам, — каялся Эусебио. — Но они взяли в заложники Луизу и грозились убить ее, если я не буду делать то, что они велят.
— Луиза — это его девушка? — поинтересовался Уго.
— Луиза — это паук-птицеед, — язвительно сказал Гандасеги.
— Паук-птицеед? — не поверил Варела. — Это что, один из тех, которых ты сажал на меня?
— Ну да, — шмыгнул носом Чепо. — Их зовут Луиза и Орфей. Но ведь помогло же! Ты вылечился!
— Вылечиться-то я вылечился, — прорычал Уго. — Только после твоего лечения, как только я ложусь в постель с женщиной, мне повсюду пауки мерещатся. Уж лучше бы я остался импотентом!
— Так это пустяки! — обрадовался Эусебио. — Это называется «наваждение». Я тебе за один сеанс его сниму. В таких случаях используется ритуал «теткунанду» с игуаной, вараном и пестрым петухом. Задаром сделаю!
— Нет уж, хватит с меня зоопарка, — отмахнулся Варела. — Не хватало еще, чтобы мне игуаны по ночам снились.
— Вы не могли бы на время отвлечься от сексуальных проблем? — вмешался Басилио. — Надо срочно обыскать территорию «Каса де брухос». Может быть, они еще тут?
— Позвать охрану? — услужливо предложил Чепо.
— Нет, — возразил дипломат. — Чем меньше людей будет вовлечено во все это, тем лучше. Нам ни к чему лишние свидетельства. Справимся своими силами…
— Надо спрятаться получше, — прошептал Луис.
— Давай, как только они уйдут, заберемся обратно в подвал, — предложила я. — Там-то уж нас искать точно не будут.
— А если нас там кто-нибудь случайно запрет? — спросил колумбиец.
— Не запрет, — сказала я. — Чего ради запирать пустой подвал?
— Вроде уходят, — прошептал Луис. — Надо торопиться, а то они могут включить в саду дополнительное освещение.
Ночь была безлунной, а я была без очков и, естественно, ничего толком не видела. Поэтому не было ничего удивительного в том, что я споткнулась о бордюрный камень и со всего маху шмякнулась на землю, выпустив из рук банку с паучихой.
Неожиданно Луис издал душераздирающий вопль и, подпрыгивая на месте, как ненормальный, рванул рубаху на груди так, что пуговицы посыпались с нее, как семена из лопнувшего сухого стручка акации.
В этот момент зажглись прожектора, залив ослепительным светом мускулистую грудь колумбийца с нежно прильнувшей к ней Луизой.
— А-ааа! — заорал Луис, судорожным движением руки стряхивая паучиху на землю.
— Луиза! — заорал Эусебио, бросаясь к упавшему в траву любимому насекомому.
— Стоять на месте! — заорал Варела. — Буду стрелять без предупреждения!
— Не стрелять в моем доме! — заорал Гандасеги. — Мне не нужны трупы в моем саду!
Я поднялась с земли и отряхнулась. Похоже, я ушибла коленку и содрала кожу на локте.
Луис еще некоторое время дрожал, клацая от ужаса зубами и продолжая конвульсивно стряхивать с себя воображаемых пауков. Наконец он убедился, что Луиза ему больше не угрожает, и обрел способность вновь уделять внимание окружающему миру. Этот мир ничем его не порадовал. Оскалившись в отвратительной улыбке, киллер Медельинского картеля целился в него из пистолета.
— Луиза! Дорогая! Слава богу, ты не пострадала! — воскликнул Эусебио.
Он посадил паучиху себе на предплечье и внимательно изучал ее лапки и хелицеры.
— Похоже, здесь все больные, — покачал головой Уго. — Один чокнутый арахнофил, другой чокнутый арахнофоб.
— Отведи их в сала де ритос, — сказал Басилио.
— Вы слышали? А ну пошевеливайтесь! — взмахнул пистолетом Варела.
Луис, казалось, не понимал, что происходит. Он тупо смотрел перед собой слегка расфокусированным взглядом умственно отсталого. Я подумала, что стресс от чересчур интимного общения с Луизой оказался слишком сильным для колумбийского полицейского. Меня терзало чувство вины.
— Эй ты! Я к тебе обращаюсь! — прикрикнул на него Уго.
Колумбиец не реагировал, продолжая так же тупо смотреть перед собой. Тут Уго сделал ошибку, приблизившись к нему почти вплотную. Удар Луиса был молниеносным, как бросок кобры. Пистолет вылетел из руки Варелы и, описав в свете прожекторов широкую дугу, плюхнулся в бассейн.
Скрипнув зубами от ярости, Уго нанес ответный удар. Сцепившись, как пара питбулей на ринге, противники покатились по земле.
— Какой кошмар! — пробормотала я.
Хотя мне было приятно, что мой возлюбленный неплохо владеет рукопашным боем, я боялась, что подготовленный не хуже Луиса Варела по горячке ему что-нибудь сломает или внесет нежелательные исправления в классические черты его лица.
Похоже, гайанский дипломат тоже не был поклонником боя без правил. Неожиданно он выхватил из кармана небольшой никелированный пистолет и, прежде чем я успела сообразить, что происходит, Басилио выстрелил Луису в спину.
Тело колумбийца обмякло, Уго легко отшвырнул его в сторону и, чертыхаясь, вскочил на ноги.
Я онемела от ужаса и горя. Луис был прав.
Вся моя затея с самого начала была совершенно дурацкой. Я и только я была виновата в его смерти.
С душераздирающим воплем я плюхнулась на колени около Луиса, пытаясь обнаружить у него признаки жизни.
— Сеньора Волкова, успокойтесь! — недовольно сказал дипломат. — Зачем так кричать? Я просто вкатил ему дозу снотворного. Поспит пару часов и будет как новенький. Или вы хотели, чтобы эти двое тут поубивали друг друга?
— Снотворное? — тупо переспросила я. — Ваш пистолет был заряжен капсулами со снотворным?
— Я дипломат, а не киллер, — с достоинством произнес Гандасеги. — А вот кто вы такая, нам еще предстоит выяснить.
Я нащупала сонную артерию Луиса. Пульс был нормальным и ровным. Когда колумбиец тихонько захрапел, я окончательно успокоилась, если вообще можно было успокоиться в ситуации, в которой мы оказались.
