стал расстёгивать пуговицы, заранее морщась, сейчас руки поднимет к глазам, а они все в чёрной крови. Тоже в фильмах излюбленный трюк у режиссёров. Когда с последней пуговицей было покончено, один их щитков плюхнулся в лужу, сломав тонкий ледок, второй только чуть съехал. Пришлось руки всё же поднять. Крови на них не было. Вовка отдёрнул борт пальто и узрел интересную картину. Фанерный щиток встретил удар финки и сработал лучше любого бронежилета. Только самой кончик ножа впился в «улучшенную древесину» и весь урон, который он нанёс организму Фомину — это дырка в новом пижонском пальто. Опять новое шить на следующий год. Что за невезуха?! Вовка хотел вытащить нож из фанеры, но тут опять фильмы вспомнил. Отпечатки пальцев. Так с болтающейся сцепкой щиток — пальто — нож и опустился на колени перед бандитом. Радости и всякой другой эйфории, что жив, и даже не ранен, не испытывал. Пальто жалел и соображал, чем тощего связать. Занят был мозг, не до эйфорий. Для начала приложил Фомин палец к шее «товарища» пульс проверил. На месте оказался. Не убил он народного мстителя. Мститель был в военной телогрейке. Пуговицы металлические со звёздами на принадлежность телаги к армии указывали. Фомин её задрал и посмотрел, нет ли случаем ремня у поединщика. Не оказалось. Не сваливались штаны у тощего с тощего живота.
— А чего. Не мы такие, жизнь такая. — Вовка расстегнул пуговицу штанов и стал их стягивать с бандита. Перевернёт того на живот, руки за спину заведёт и его же штанами там их свяжет.
Событие пятьдесят четвёртое
Опыт увеличивает нашу мудрость, но не уменьшает нашей глупости.
— Стоять! Сейчас полицию вызову!
— Да кто ж после такого заявления стоять-то будет?
Последний мент
— Руки Ввѣрхъ!! И не балуй! — В спину Вовке, стаскивающего штаны с тощего чего-то металлическое ткнулось. Голос был женский с хрипотцой и произношение такое странноватое, словно небольшой акцент или дефект речи.
Французская шпионка с Мосинкой?!
— Это бандит. А я милиционер, — решил Фомин с простых решений начать. Нечего множить сущности.
— Не поворачивайся. Удостоверение?! — да, нет, показалось, нет акцента. Просто голос такой.
— Женщина, я курсант высшей школы милиции и динамовец, а этот бандит на меня с ножом напал. Давайте я повернусь, и вы всё сами увидите.
— Удостоверение! — и металлический… а может и нет… предмет толкнул легонько Вовку между лопаток.
Удостоверение курсанта у Фомина было, но оно было в кармане внутреннем в пальто, Вовка полез туда и обнаружил очередное несчастье. Финка, прежде чем встретиться со щитком, этот карман пропорола и удостоверение тоже. Не достать. Так пришлось и поведать обладательнице хриплого голоса.
— Повернись, но с колен не вставай.
Вовка выполнил команду. Над ним возвышалась старушка с клюкой. Весело. Хотя, если присмотреться, то не совсем старушка. Женщина, лет сорока, просто деревянная клюка, сейчас занесённая над Вовкиной головой, и тёмное короткое пальто с куцым, когда-то лисьем воротником, и платок чёрный родили в мозгу Фомина образ именно старушки.
— Вот, — Вовка показал конструкцию, что болталась у него перед грудью.
— Что это за медали?! Ты иностранец что ли? А ну руки в гору! Хенде хох!
— Ай! Женщина, давайте я нож выну из щитка и покажу вам удостоверение и зачётку. Потом в милиции только опишите эту ситуацию, я не достаю нож, чтобы отпечатки пальцев не смазать. Это спортивные медали. Я трижды чемпион СССР. А этот орден югославский мне лично Тито к груди прикалывал. А это значок члена Союза Писателей, вон Горький на флаге нашем.
— Не трогай тогда. Я в 5-м отделение, следственном, ОКР «Смерш» НКВД СССР работала до инвалидности. Про отпечатки знаю. Ну-ка покажи, что это такое? — женщина опустила клюку, и как-то подпрыгнув при первом шаге, оперлась на неё и приблизилась к Вовке.
— Щиток спас, — показал Фомин своего защитника.
— А штаны зачем с него снимаешь? — опять чуть недоверчиво отстранилась женщина.
— Ремня нет. Хотел перевернуть и штаниной руки связать.
— Ну, дак делай…
— А?
— Связывай, говорю. Нужно милицию вызвать.
— В Смерше? А вы сможете Власику позвонить? Не надо в милицию.
— Власику???!!! Да, ты кто такой?!
— Владимир Фомин. Долго рассказывать, но лучше позвонить не в милицию, а Власику. Причём, именно ему, а не его людям. Николаю Сидоровичу лучше об этом первому узнать.
— Ох, странный ты парень, Владимир Фомин. — Женщина, как-то по-гусиному переваливаясь, и сильно опираясь на свою палку, обошла прикорнувшего в луже бандита и скомандовала.
— Свяжи его, как хотел, и вынь из лужи. Ещё воспаление лёгких схватит. Власику я позвонить, конечно, не могу, но поохронять бандита, пока ты звонишь, могу. Если что палкой своей по черепушке настучу.
— Хорошо, я вон в том доме живу. Пару минут и я вернусь.
Вовка припустил к дому и по дороге вспомнил, что телефона-то и не знает. Чуть не остановился. Вспомнил. Не телефон Власика. Телефон Василия Сталина. Рабочий, правда, но кто-то, может, есть там, и скажет, как найти Василия Иосифовича. Была бы ещё в квартире тётя Света, так проще бы. Она точно знала номер телефона начальника охраны Сталина, при нём Власику звонила, сообщая о готовности костюма. Но Светы, не было. Они сейчас, пока длится многоходовка по обмену дома в Красногорске на квартиру в Москве, живут в Красногорске. С Третьяковым. Поженились. Без всякой помпы. Даже свадьбы не было. Все деньги до копейки у Вовки длинного ушли на оплату дома, даже две тысячи у Фомина заняли молодожёны и теперь экономили. Ведь ещё и услуги риэлторов подпольных придётся оплачивать, и, скорее всего, как Третьяков выразился, «скользкому дядечке», придётся приплатить потенциальным желающим поменять квартиру на дом.
На удивление в девять вечера
