от свидетелей семейного позора барона, но так было проще, и ему не было нужды пачкать руки.
Он приказал слугам спуститься в святилище — они не могли ослушаться, скованные сильнейшей магией подчинения. Расставлять их в жертвенники не стал — в святилище живые камни доберутся до своей жертвы в любом месте.
Ни в чем не повинные, годами преданно служившие барону люди на его глазах умирали от страха. Нет, Тариен не испытывал удовольствия от своей власти над ними. Он лишь следовал клятве, которую однажды дал самому себе — любая цена должна быть заплачена ради мести.
Однако Тариен замешкался, чтобы найти взглядом Клодию де Саар. Как он и просил слуг, они устроили ее тело в одном из жертвенников. Она выглядела так, будто сидела, откинувшись спиной на стену из черного камня. Веки ее, однако, были сомкнуты, а руки безвольно лежали вдоль тела.
«Исполнительные», — почти с сожалением подумал он о слугах барона.
Он тянул время не для того, чтобы изменить свое решение, а лишь с одной целью — подарить им несколько лишних мгновений жизни.
Но время вышло.
В святилище в сознание Тариена проникал тихий шепот — текучий, как вода. Тариен давно привык к нему, как человек привыкает к шелесту листьев. Когда живые камни говорили так тихо, это означало, что они находятся в состоянии сна.
— Живые камни Ансаллы, примите жертву от имени того, кто говорит с вами. Пусть кровь свидетелей грехопадения утолит ваш голод и принесет благословение моей кровной мести.
Присев, Тариен прижал к полу раскрытую ладонь и воззвал:
— Пробудись!
От его пальцев по полу прокатилась волнами дрожь — и шепот живых камней стал нарастать.
Тариен поднялся. Резанув ребром ладони по воздуху, он тотчас услышал вскрики — они взвивались к темному своду святилища один за другим. А из ран, нанесенных на тела слуг магией, уже капала на пол свежая кровь.
Многоголосое ликование ворвалось в сознание Тариена, вытесняя из головы его собственные мысли, переполняя собой все его существо.
Напоенные кровью жертв живые камни очнулись ото сна…
Когда все было закончено, и перед Тариеном остались лишь каменные фигуры — крик и ужас застыл на их окаменевших лицах, — Тариен прошелся вдоль них, чтобы убедиться, что живые камни Ансаллы завершили свою трапезу, не оставив в живых никого.
Когда он поравнялся с последней фигурой — это был мальчик-посыльный, — его взгляд случайно мазнул по жертвеннику, где лежала дочь барона. Брови Тариена хмуро сошлись на переносице.
Он подошел ближе, и от увиденного воздух словно выбило из его легких.
Случилось то, чего он не планировал — Клодия де Саар была поглощена живыми камнями.
Ее окаменевшее лицо было все таким же безмятежным, будто она спала, но вот руки…
Тариен хорошо помнил, что руки девушки безвольно лежали вдоль тела, когда слуги принесли ее сюда и уложили в жертвенник. Но теперь, окаменевшие, они обхватывали живот, словно в попытке защитить дитя в чреве.
Пробуждая живые камни, Тариен окропил их кровью слуг, принося тех в жертву. Он мог допустить, что магия задела и Клодию, нанеся ей рану… Вот только у мертвых густая кровь, она не вытекает из ран и не может пролиться на пол.
Эта жертва не могла быть принята. Разве только…
Не случайно у Клодии не было признаков утопления, и выглядела она, будто просто заснула.
Сон, настолько глубокий, что похож на смерть — вот, что это было!
Клодия де Саар все это время была жива.
В последний момент — в самый последний момент ее жизни! — она смогла проснуться, чтобы заслонить руками свое нерожденное дитя от силы, которая в итоге поглотила их обоих живьем.
— Ты сделал меня невольным убийцей своей дочери, барон, — глухо произнес Тариен, и его глаза сузились от гнева.
Впрочем, винить барона он не мог. Спрятать тело Клодии в святилище было его собственным решением, потому что он знал, какой страх на континенте у людей вызывают живые камни Ансаллы. Даже хозяин замка не сунулся бы сюда без особой нужды лишний раз. Да и не лгал барон — видно было по нему, что в смерть своей дочери он безоговорочно верит.
Выходит, что судьбу этой несчастной решило какое-то роковое стечение обстоятельств? Цепь случайностей? И в конечном итоге его роль стала решающей?
Тариен криво усмехнулся. Он оперся рукой о колонну жертвенника и низко наклонил голову, а в следующий миг святилище живых камней наполнилось его смехом. Тягостным, недобрым, едким смехом.
— Кажется, сама судьба на моей стороне и ведет меня к возмездию.
Смех оборвался.
— Что ж, значит, время пришло.
За судьбой Клодии де Фракиз, сбежавшей младшей дочери казненного герцога, Тариен следил уже долгое время. Он прознал, что в день казни она сбежала с заезжими ворами, чья карета была замечена, когда покидала земли Фракизов. Он искал беглянку на воровском дне столицы и нашел. Он держал ее в поле зрения, незаметно для нее самой, потому что она идеально подходила для его замысла. Обладающая даром нагалиси клейменная воровка — Клодия де Фракиз была для Тариена еще одним подарком судьбы.
И вот теперь ему оставалось только заменить на шахматной доске опустевшее место маленькой пешки своей фигурой.
Чтобы эта фигура, дойдя до другого конца доски, стала королевой.
Королевой-марионеткой, управлять которой будет он.
Барон де Саар был вынужден принять его условие — признать молодую женщину, которую привезет в его замок Тариен, своей дочерью. Призвав магию, Тариен разбил все каменные фигуры в святилище. Остались только груды камней на полу — не уцелела ни одна. Кроме, разумеется, окаменевшей Клодии де Саар, которой еще предстояло сыграть свою роль. Однако барон знал, что его слуги спустились в святилище и никто из них уже не вернулся обратно — страх вынудил его подчиниться.
* * *
Вынырнув из воспоминаний, Тариен окинул взглядом святилище.
— Однако…
Он посмотрел на Гвеневер Леду, дотянулся взглядом до Клодии де Саар в нише и произнес:
— Нужно здесь прибраться.
Фигуры барона и Гвеневер словно разорвала изнутри невидимая сила, и вот на полу святилища появилось еще две груды камней — такие же, как и те, что лежали вдоль жертвенников.
Напоследок Тариен подошел к нише, где находилась дочь барона.
— Прости. Но ты тоже больше не нужна.
Каменная фигура беременной девушки разлетелась вдребезги внутри ниши.
— Живые камни Ансаллы, возвращайтесь к истокам.
Сила черного камня взвилась под своды святилища громким гомоном и тотчас же каменные осколки стали растекаться по полу, сливаясь с ним. Прошла минута — и
