Книга Любимый жеребенок дома Маниахов - Мастер Чэнь

А дальше возник Юкук — точнее, посланный им невидимка перехватил меня почти у дома.

— Можно, конечно, было бы попросить вас посидеть дома под охраной, — извиняющимся голосом сказал Юкук, когда я, повернув коня, опять добрался до центра города. — Но с нами вам будет безопаснее, хозяин. Потому что почти все невидимки нужны для небольшого визита. Визита сюда. Да и я сам здесь. Ну, а после сегодняшнего вечера им уже будет не до того, чтобы за вами гоняться, это я обещаю. Помните, я сказал, что охотники — это мы? Так вот, Хашим пока об этом не догадывается. Но сейчас очень даже догадается. Так, а это кто?

Феофанос был представлен Юкуку, и вдруг стало заметно, что «святой человек» пришел в ужас от этого уважаемого варвароса (или ксена) с седой бородой. Что ж, я уже видел нечто подобное — правда, бороды тогда у Юкука не было, но эффект был тот же.

— Подчиняйтесь командам мгновенно, и все будет хорошо, — сказал Феофаносу Юкук, и тот даже не пытался спорить.

— Ну, и куда же мы идем? — спросил я, наконец.

— К ним в гости. Уже пришли, — сказал Юкук, сгорбившись и состарившись на несколько лет прямо на глазах. Он еще и опирался, вдобавок ко всему, на длинную палку. Я бы на месте любых врагов держался от этой палки подальше.

— Как — пришли? Сюда? Это же Сампсон. Лучшая гостиница города. Если не считать Эвбула, который уже не в городе, а за стеной.

— А у него хороший вкус, у нашего Хашима, — с одобрением сказал Юкук. — Скорее, впрочем, это у нас был хороший вкус. А сейчас, как я уже говорил, этот мерзавец просто взял себе то, что было нашим.

Пауза. Пытаюсь осмыслить то, что я только что услышал.

— Барид халифа Марвана владел гостиницей Сампсона?.. У самого Аугустейона и императорского дворца?..

— Хорошие были времена. Хотя Марвану это не помогло, да и нам тоже. Ну, давайте, что ли, поедим немного, посидим. Надо, чтобы нас заметили.

Вообще-то больше всего Сампсон похож на монастырь, что естественно в империи, где дать приют страннику считается угодным здешнему богу. Большая часть гостиниц принадлежит поэтому жрецам бога. Но малой частью таких заведений все-таки владеют обычные люди, и вот в них приятно провести вечер, даже не устраиваясь на ночь. Хотя новому человеку, путешественнику, каждый раз сложно догадаться, где он собрался провести пару дней — в приюте для бедных странников, при котором есть еще и больница (а заодно и кладбище), или в чем-то более веселом. Да ведь одно из зданий Сампсона там, в глубине, и есть больница, но если войти в эти ворота между двух башен, то здесь больницей не пахнет. Пахнет едой, ароматами хорошо уложенных мужских волос, а весной — еще и цветами деревьев. Потому что внутри всегда — прекрасный сад.

И здесь, в саду, сегодня — музыка, арфы и флейты, длинные волосы танцовщиков развеваются в вихре, среди кустов, дорожек и сплошных стен зелени. Сампсона любят за эти вьюнки и виноград, оплетающие внутренние стены целиком. Когда станет темно, сквозь этот тяжелый качающийся занавес из зелени будут просвечивать огоньки с галерей на втором этаже.

По старым и глупым законам гостиница должна была быть просто гостиницей, а те места, где продают вино и еду — это нечто совсем отдельное. Но кто запретит принести и еду, и вино во дворик к Сампсону? Тем более что и винный капилеон, и ресторан, и весь квартал вокруг — это все давно уже принадлежало тому же хозяину. А вино здесь знаменито, и как бы ни регулировали городские власти цену на него, для настоящих клиентов и вино, и цены всегда были особыми.

— Гетерия на старом месте, — сипел Юкук, — через улицу. Для удобства постояльцев. Вот благодаря ей-то я все и узнал, хотя и начинал с позорного Кифи. Жалко денег. Впрочем — они правильно потрачены.

Здесь было хорошо: приобретающие медный оттенок лучи солнца красят скаты крыш над головой, кипарисы, музыка, шум голосов, звон колокольчиков и хлопки в ладоши. И — то самое вино. Феофанос озирался с почтением.

— У этой империи, — сказал Юкук, старчески шевеля губами над вином, — интересная история. Много поучительного. Не знаю, правда это или нет, но однажды король каких-то визиготов протестовал, что ромэи захватили его столицу, атаковав в воскресенье, когда он был в храме. Мы тоже сегодня будем действовать не по правилам. Так, ну — пора.

Он вяло поднял руку и подозвал служителя, тот подбежал к нам, огибая танцоров. Юкук при этом совсем сгорбился — казалось, он стареет на глазах.

— Пелагиуса мне, — произнес он.

Служитель поднял брови.

— Пелагиуса, — повторил Юкук.

Тот исчез.

— Он требует хозяина, — удивленно сказал мне Феофанос. Я заторможенно кивнул.

Он и подошел, этот хозяин, утомленной походкой, высокий человек с объемистой талией, в светлом легком плаще поверх туники, с кольцами напомаженных волос и первыми седыми прядками в аккуратной бороде. Очень уважаемый человек, вне всякого сомнения. Но если ты хозяин, то приходится терпеть вот это — когда какой-то старик вызывает тебя по пустякам…

— Ну, вот я и пришел, — сипло сказал ему Юкук по-ирански, нагнув и чуть выставив вперед голову, не сводя с хозяина глаз.

Я чуть не засмеялся, наблюдая за этим лицом: детский восторг, ужас, отчаяние — все одновременно, и куда девался этот утомленный богатством владелец лучшей гостиницы в городе?

Но он уже собрался с мыслями, он уже вращал глазами, показывая Юкуку на дверь: нельзя, сюда нельзя!

— Да я знаю, мой милый, все знаю. Ты только не переживай. Сейчас все будет очень хорошо. Давно мы с тобой не веселились, правда? А ну-ка, давай так: где там у тебя этот самый, как его, афедрон? Там чисто? Вот туда-то мы и пойдем, и медленно.

— Феофанос остается здесь, если это безопасно, — может быть, чересчур резко сказал я Юкуку на том же языке, и хозяин перевел недоуменный взгляд на меня.

— Конечно, — согласился Юкук, встретился взглядом с моей охраной у ворот и показал им подбородком на ничего не понимающего Феофаноса.

Встал, тяжело опираясь на палку, потом положил руку на плечо хозяина. Так они в обнимку и пошли (а я — за ними) в угол звенящего музыкой и кишащего народом двора, туда, где был проход во второй двор.

Краем глаза я уловил движение у стен — тот служитель, что приносил нам вино, перемещался походкой… ну, вы всегда видите или чувствуете, когда движения человека, скажем так, неправильны. Служитель гостиницы не может так двигаться — резко, широкими шагами.