временем лучше вытереть нож.
Он наклонился и вонзил нож в землю; когда вытянул, лезвие было чистое. Потом, чтобы не думать о Бессальтон, стал срезать ветви с кустов и бросать их на азиафриканца. Не успел он кончить, как вернулась Мэрили.
– Она плакала, пока не уснула, – ответила она на его бессловесный вопрос.
– Нам нужно как-то избавиться от нее, Мэрили. Как-нибудь ночью она может услышать, что Фрэнксмит велит ей убить тебя или меня.
– Нет, Дикар, она никогда не услышит таких слов Фрэнксмита.
– Откуда ты знаешь?
– Не знаю, откуда, но уверена в этом так же, как в том, что ты меня любишь. Что-то случилось с Бессальтон, когда она убила Йосуке, что-то заставило ее это сделать… Слушай! – Зрачки Мэрили, черные и испуганные, неожиданно расширились. – Что это за звук?
Дикар тоже его услышал – смутное гудение где-то в глубине местности.
– Кажется, по дороге идет грузовик. – Они прислушались, гудение приближалось. – Он пройдет мимо, Мэрили.
Но он не прошел. Он остановился. Хлопнула дверца, и затрещали кусты, словно кто-то пробирался среди них.
– Они узнали о нас, – прошептала Мэрили. – Дикар! Они узнали, что мы здесь, и пришли за нами.
Глава XII. Сдавайся, американец
– Они отрезали нас, – тихо сказал Дикар. – Мы не можем пройти мимо них. Здесь мы в западне.
– Река! – прошептала Мэрили. – Лодка…
– Наша единственная возможность. Пошли.
Они пробирались сквозь чащу. Мэрили на мгновение оставила Дикара и вернулась с Бессальтон, у которой было мятое от сна лицо. Дикар протянул черноволосой Девочке ее нож, убедился, что Мэрили держит свой; потрогал свой нож. Эти ножи – единственное, чем они могут сражаться. Ничего другого нет.
Ружья черных и револьвер Йосуке на дне реки. Револьвер Дикара, наверно, тоже: он не смог его найти.
Он пропустил Мэрили вперед, чтобы она могла привести к спрятанной лодке. Громкий треск в кустах за ними прекратился. Дикар вообще не слышал азиафриканцев. Это плохо. Значит, это следопыты черных, а они почти не уступают Группе по знанию леса.
Мэрили внезапно остановилась, очень осторожно позволила ветке, которую она отодвинула, вернуться на место. Она повернулась, и лицо у нее было напряженное и бледное.
– Бесполезно, – прошептала она. – На реке две маленькие лодки, полные солдат.
– Они перехитрили нас!
– Нет. Они просто рыбачат, но они как раз против ивы. – Лоб ее наморщился. – Слушай. Эти остальные пришли не за нами. Они как будто перестали двигаться.
Дикар наклонил голову, прислушался.
– Похоже на это. Пойду посмотрю.
Он начал пробираться через кусты. В одежде он не мог двигаться бесшумно, как ему хотелось бы, но ветер в листьях шумит громче, чем он.
Ветер принес запах черных азиафриканцев. Он как будто доносится со стороны старого дома. Дикар застыл, когда тишину нарушил высокий, как у всех желтых офицеров, голос.
– Выходи оттуда! – Голос со стороны дома. – Ты окружен.
– Окружен и проклят! – Приглушенный вызывающий крик – голос американца. – Если хочешь меня взять, приходи и бери.
Скорее инстинкт, а не, что он услышал, заставил Дикара повернуть голову. Девочки последовали за ним.
– Если нам придется брать тебя, – ответил азиафриканец американцу, – ты пожалеешь, что родился. Лучше выходи невооруженный.
Дикар жестом отослал Девочек назад.
– Подожди меня, – крикнул американец. – Выйду с первым снегом.
Мэрили подобралась к Дикару.
– Мы можем ему помочь, Дикар?
– Посмотрю, есть ли возможность. Вы обе оставайтесь здесь.
Он снова двинулся, обходя дом с другой стороны от азиафриканца.
– Даю тебе пять минут на то, чтобы выйти. – Может, он солгал, что дом окружен. – Пять минут, американец, потом мы придем за тобой.
Хриплый смех был единственным ответом.
* * *
Дикар застыл, ноздри его раздулись. Прямо перед ним темная масса, фигура в зелени; торчит длинное тонкое ружье. А дальше еще один азиафриканец.
– Пять минут, американец, начиная с этой.
Через мерцающую зелень Дикар видел дом, его серебристо-серые стены, за исключением нескольких сохранившихся пятен краски, окна без стекол, черные и пустые, крыша продавленная, как будто на нее наступил великан.
Вокруг дома пространство примерно в двадцать футов шириной, на котором только трава, но нет кустов. Никто не может пройти, не став целью американца внутри. А американец кажется готовым.
Поэтому азиафриканский офицер старается выманить его наружу. И поэтому американец молчит после своего последнего смелого смеха. Он не может сразу следить за всеми сторонами дома, но сохраняет тишину, чтобы было неясно, где он. Он точно сможет убить двух-трех черных, прежде чем они возьмут его. Офицер достаточно умен и хочет уберечь их от этого.
Ближайший к Дикару азиафриканец смотрел только на дом. К нему легко подобраться… Дикар покачал головой и сказал себе, что не имеет на это права. Не имеет права рисковать судьбой всей Америки, чтобы спасти одного человека.
Черный двигался. Он снял шляпу, одел ее на конец ружья и высунул из кустов – совсем немного, чтобы выглядело так, будто он беззаботно высовывает голову.
Из дома не выстрелили. Американец не смотрит в эту сторону.
– Осталось четыре минуты, – крикнули с другой стороны дома. – У тебя есть на размышления четыре минуты.
Зашуршали листья. Азиафриканец, за которым наблюдал Дикар, распрямлялся. Второй делал то же самое. Пригнувшись, выставив вперед винтовки, они двигались к дому.
Они не собирались ждать пять минут.
* * *
Дикар испытал прилив жгучего гнева. В следующее мгновение он был на открытом месте, его нож сверкнул и погрузился в спину ближайшего черного.
Он высвободил нож, повернулся ко второму, увидел белые выпяченные глаза, раскрывающиеся толстые пурпурные губы. Прежде чем медленно соображающий азиафриканец понял, что в зеленом мундире перед ним враг, Дикар прыгнул к нему и перерезал горло.
Тело в зеленом упало на землю, и Дикар вернулся в кусты.
– Три минуты, – услышал он крик офицера. – Осталось только три минуты.
И тут Дикар увидел бледное, с огромными глазами, лицо Мэрили и лицо Бессальтон.
– Мы вмешались! – сказал он им. – Когда остальные найдут тела… Вы обе обходите с той стороны. – Он показал. – Позаботьтесь о черных, которых можете встретить. Я пойду с другой стороны.
Они кивнули и исчезли. Несмотря на одежду, Дикар двигался неслышной тенью, пробираясь через чащу. Он увидел черного и упал на живот, скользнул, как змея, и ударил, как змея.
Следующая жертва Дикара увидела его. Когда азиафриканец умирал, в его глазах был крик.
– Одна минута. – Офицер, лежащий под кустом, был только один перед фасадом дома. – Минута, американец, и мы идем к тебе. – Он маленький, жилистый. В одной руке часы, в другой револьвер, он смотрел на закрытую дверь
